Она всегда с тобой - Лариса Соболева

— Ловлю на слове! — Теперь и Борис уселся на постели, подложив под спину подушку. — Итак, ты поедешь, сама сказала. Со мной. Мне предложили работу, я дал согласие.

Какая жалость — счастье смыло с лица Майи молниеносно, но она же не ожидала триумфального результата, посему растерялась. А вот Бориса подобная реакция не удивила, если честно. Он как чувствовал, что его успех обернется для нее крушением, потому ухмыльнулся, давая понять ей: ну, вот, я так и знал, затем потянулся за стаканом минеральной воды на тумбочке. Беспечность тоже должна работать на его мельницу, мол, я все решил, это окончательно, теперь, дорогая, слово за тобой.

— То есть… — наконец обрела Майя дар речи, но что за интонация! Как будто похоронила всех тетушек с дядюшками, которых кормила лекарствами, в одной могиле и в один день, причем сегодня. — Ты переедешь туда… в Германию? И это надолго… да?

— Лет на пять, а там видно будет. Мне предоставляют жилье, хорошие деньги, небольшой штат помощников, переводчика! Я же только по-аглицки, а по-немецки ни бум-бум, правда, уже учу и пока безуспешно. Короче, условия царские, но мне хотелось бы забрать с собой и свою королеву. Что будет легко, не обещаю. Хорошо ездить на экскурсию, а жить в стране, где все чужое, далеко не кайф. Я пробыл там чуть больше туристической поездки и затосковал. Представляешь? Но у меня полный порядок, а те, кто приехал на пустое место, кому нужно обустраиваться самому… не знаю, как они справляются. Но мы будем вдвоем.

Всего, чего угодно, ожидал подготовленный ко всякого рода женским выкрутасам Борис, у него же богатый опыт с Лялей, умеющей поражать неисчерпаемой изобретательностью, но Майя! Она блестяще владела собой, она действительно королева во всех ипостасях и вдруг… заревела, как простая баба, упав лицом в подушку. Борис лег на бок лицом к ней, гладил ее по волосам и плечу, рассуждая про себя, что Майя стала его приговором за неизвестные грехи.

Их роман далеко не на первой стадии, познакомила нынешних любовников Галина, причем случайно. На одной из этих дурацких выставок, куда Майя пришла без Стаса — это было днем — и жутко скучала после интервью с одним из «гениев», который просто измочалил ее. О, как он изъяснялся! Как старался выглядеть умнее всего человечества, запускал фразу и не мог догрести до конца, Майя просто извелась. А Борис стоял в сторонке и наблюдал за ними, усмехаясь. Потом она решила взглянуть на гениальные работы, все оказалось примитивом, однако рядом пожилая парочка на полном серьезе обсуждала достоинства. Майя, что называется, офигела, обхватив подбородок пальцами, уставилась на полотно с разноцветными зомби, стараясь увидеть эти самые достоинства.

— Нравится? — спросил за спиной незнакомый мужской голос, кажется, насмешливый.

Майя оглянулась. Первое, что увидела, — орехового цвета глаза, в которых застряли смешинки, незнакомец поджал губы, явно сдерживая улыбку. Майя не была расположена к разговорам о великом и прекрасном, художник ее сильно утомил, но из вежливости спросила:

— А вам?

— К сожалению, я не дорос до современных шедевров.

— Вот и я не доросла, — вздохнула Майя. — Тут главное, живописец дорос до глубокого понимания самого себя, остальное — не важно.

— Майя! — подошла к ним Галина и вдруг изумилась, даже брови подняла, обычно ее мимика остается в мертвецком покое, иначе морщины предадут возраст. — Боря?! Боже, тебя-то сюда каким ветром занесло?

— Мимо проходил, смотрю — вы заходите сюда, решил поздороваться, — ответил он.

— Майя, знакомься, это Борис, бывший мой сосед, знаю этого мальчика с его сопливого детства, — представила Галина подруге молодого человека. — Он тоже гений, только в электронике.

— О, два гения в один день для меня многовато, — пожимая руку молодому человеку, сказала Майя.

— Майка, ты взяла интервью у моего протеже? — спросила Галина.

— Я отмучилась, — завелась Майя, иногда она бывает импульсивной, правда, редко. — Скажи, ты серьезно считаешь это (указала пальцем на картину) талантливой живописью?

— Не маши руками, дорогая, будь выдержанной, — осталась спокойной Галина. — И снисходительной. За интервью неплохо заплатят спонсоры, ты принесешь доход в радиоцентр, тем самым повысишь свою значимость, а молодое дарование получит небольшое признание. Надо дать ему шанс. И потом, если ты не принимаешь этот свободный жанр, не значит, что он не доступен другим. — Она приблизилась к полотну и восхитилась: — Изумительные краски. Прекрасное чувство цвета… полутона…

— Не люблю врать, — фыркнула Майя.

— Ну, так учись, — посоветовала Галина. — Пригодится.

О, да! Действительно пригодилось. Умению врать Майя специально не обучалась, эта функция заложена внутри с рождения и только ждет удобного случая, чтобы развернуться во всем богатстве своих возможностей.

— Галина Сергеевна, мы с Майей посмотрим выставку? — спросил Борис, выручая журналистку, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке.

— Не называй меня в подобных местах по отчеству, изверг, — небрежно и беззлобно бросила через плечо Галина. — Отчество прибавляет мне сразу лет сто. Идите, конечно, просвещайтесь.

Борис и Майя воспользовались разрешением и перешли в другой зал, кишевший гениями, от которых кружилась голова. Походили, посмотрели, прислушались к отзывам. Майя призналась, что чувствует себя здесь как ученица пятого класса в академии наук, Борис тут же предложил:

— А давайте удерем?

— Куда? — Майя вовсе не собиралась «удирать» с ним.

— Тут рядом кафе… пообедаем, кофе… м-м?

Она хотела сказать традиционное «нет», но, взглянув в его глаза, из которых лилась магическая энергия, проникая в Майю и попутно отключая все предохранители от необдуманных поступков… естественно, согласилась. Точнее, она тут ни при чем, в ней родилось другое существо, которое покорно поплелось за Борисом.

Кафе сейчас ничем не отличаются от ресторанов, именно в такое место и привел ее Борис. Во всех углах раскидистые растения, стены оформлены под старинную кирпичную кладку, как и потолок. Лампы по стенам висели точь-в-точь времен революции, со стеклянными колбами, но, конечно, это уже электрический вариант. У окна Майя отказалась сесть за столик, не хотела, чтобы ее увидели случайные знакомые в компании молодого мужчины. Выбрали столик на двоих в уголке, их неплохо маскировали экзотические пальмы, раскинувшие свои резные листья. Можно было расслабиться.

Столько тем нашлось, что проговорили часа три, Майя понимала: надо поблагодарить за кофе с пирожным, встать и бежать, бежать, бежать… Вместо этого она смотрела в ореховую глубину глаз, отсвечивающую желтоватыми бликами, на высокий лоб, слегка впалые щеки, на резко очерченные губы, произносившие слова… А еще слушала бархатный голос и млела, как последняя дура, у которой мозгов отродясь не было. А Борис говорил, говорил и вдруг:

— Я зашел в галерею, потому что увидел не Галину Сергеевну, а тебя. Ты как раз туда заходила. Да, вот так: увидел и попался.