Несчастливый брак - Хелен Диксон

— Я отлично поняла вас, капитан Фитцджеральд. Вы сущий дьявол и варвар, бессердечный варвар. Очень сожалею, что вообще обратилась к вам. О моей просьбе мы больше не скажем ни слова. Благодарю за то, что потратили на меня время, и не смею дольше вас задерживать.

Она попыталась проскользнуть мимо него, но его сильная рука удержала ее.

— Варвар? Поверьте, мисс Маккензи, вы и понятия не имеете, каким варваром я могу обернуться. Вряд ли бы вы захотели стать моей женой, — добавил он рокочущим, точно отдаленный гром, голосом.

Он крепче сжал ее руку и угрожающе медленно стал оттеснять к балюстраде. Его хватка не была особенно болезненной, но заключенная в пальцах сила пугала. Второй рукой он хотел было взять ее за подбородок, но Шона отвернулась. Его жесткие пальцы все же добились желаемого, заставив ее вскрикнуть.

— Отпустите! Вы делаете мне больно. Я же не могу с вами бороться, вы гораздо сильнее меня.

Зак смотрел на нее сверху вниз. От его внимания не укрылась вспыхнувшая в ее глазах искра раздражительности или, возможно, страха. Он недовольно стиснул зубы и нетерпеливо отпустил ее руку, как бы случайно проведя ладонью по груди. Этот контакт поразил и его, и ее, судя по яркому румянцу, выступившему у нее на щеках.

Шона попыталась не придавать значения его прикосновению.

— Я же просила отпустить меня! — воскликнула она ледяным тоном. — Уберите от меня руки.

Совершенно естественная реакция для женщины ее социального статуса. Зак решил попробовать обратить ее сдержанность себе на пользу.

— Так я и сделаю, — произнес он, проводя пальцами по ее груди, — но прежде заставлю вас осознать свою ошибку. Никто не может принудить меня к женитьбе. — Отпустив ее подбородок, он с угрюмой радостью заметил, как она морщится. Он склонился ниже. В лунном свете его смуглое угрожающее лицо было подобно граниту. — Став моей женой, вы будете всецело находиться в моем распоряжении, и я буду овладевать вами всякий раз, когда пожелаю. Продемонстрировать вам, как именно я стану заявлять на вас свои супружеские права?

Шона заметила, как его губы медленно приближаются к ее рту. Зак обхватил ее рукой за талию и притянул к себе, с силой прижавшись всем телом. Ноги вдруг отказались ее держать, колени ослабели. Когда она смотрела ему в глаза, инстинкт самосохранения кричал о том, что она слишком далеко зашла. Запаниковав, Шона отвернула лицо, не дав его губам коснуться ее губ. При этом прерывисто дышала, будто от быстрого бега. Нимало не смутившись, Зак развернул ее лицо к себе и поцеловал. Шона была слишком обескуражена, чтобы сопротивляться, и просто обмякла в его объятиях. Не получив отпора, Зак стал целовать ее более настойчиво. В отчаянной попытке добиться от нее ответа он, казалось, стремится выпить ее душу.

Его собственнический поцелуй погрузил Шону в жаркий мрак, в котором ничто не имело значения, за исключением соблазнительных алчных губ и опытных рук. Ошарашенная дикой мощной сексуальностью, она утоляла его голод. Ее приоткрывшиеся губы радушно приняли его язык. Шоне казалось, что у нее во рту распустились плотные бутоны, превратившиеся в цветы, дарящие свое великолепие. Она боялась, что ее тело вот-вот расплавится, а сердце билось как сумасшедшее, когда его пальцы снова принялись неспешно ласкать ее груди. Угасающее сознание смутно отметило чувство наслаждения. При иных обстоятельствах ей могло бы даже понравиться ощущение, даруемое прикосновением крепкого мужского тела. Тут она напомнила себе, что он собирался оскорбить ее, продемонстрировать свою власть над ней.

Лаская губами ее шею, Зак почувствовал слабость. Будь оно все проклято, он не может оторваться от этой женщины! Он понял, что проигрывает битву за самоконтроль.

Шона почувствовала его внутреннюю борьбу. Сквозь пелену тумана, окутавшего сознание, она услышала его мягкий стон. Зак отстранился от нее так резко, что она пошатнулась. Он молча стоял и смотрел на нее сверху вниз с выражением боли, наслаждения и гнева, будто видел впервые в жизни. Она была рада, что спиной упирается в балюстраду, в противном случае неминуемо упала бы, ибо ноги отказывались держать ее.

— Зачем вы это сделали? — прошептала она потрясение. Из уголка глаза выкатилась предательская слезинка.

Зак и сам едва понимал зачем, глядя на уязвленную, готовую вот-вот разрыдаться Шону. При этом она выглядела очень красивой. Боже всемогущий, какая же она красивая! Он желал ее так страстно, что было трудно дышать. Зак плотно сжал челюсти, глядя на ее мягко вздымающуюся грудь и полные манящие губы, припухшие от его яростных поцелуев. Он протянул к ней руку, желая стереть слезинку с ее щеки, и тут же отстранился, заметив, как она обхватила себя руками за талию, будто желая защититься от него. У него вдруг появилось ощущение, что он обидел бродячую собаку.

— Не бойтесь, мисс Маккензи, — хриплым, резко резонирующим в тишине голосом произнес он, — это варварское поведение больше не повторится. Впредь я не трону вас и пальцем. У меня и без женитьбы проблем хватает. Желаю вам доброй ночи.

Раздраженно запустив руку в волосы, Зак вошел в дом, намереваясь разыскать первого помощника и немедленно откланяться. Затопивший его прилив гнева постепенно шел на убыль. Лишь бешено бьющийся пульс выдавал смятение. О будущем он думал с сожалением. Предложение мисс Маккензи не шло у него из головы. Собственный жесткий отказ мучил, он никак не мог понять, как она ухитрилась заставить его почувствовать себя таким грубияном.

Боже всемогущий, какая восхитительная женщина! Да помогут небеса тому несчастному, кто отважится на ней жениться. Заку нравились женщины горячие, энергичные, с огнем в крови. Именно на этих качествах можно было построить настоящие отношения, а Шоне с ее упрямой настойчивостью нужен столь же волевой мужчина, что и она, да еще и с ангельским терпением.

Шона стояла, глядя в сад, сраженная и случившимся, и ходом собственных мыслей. Капитан Фитцджеральд — самое большое потрясение за всю ее двадцатилетнюю жизнь. Его поцелуй породил в ней волну, грозящую разорвать на кусочки. Сердце восторженно колотилось от преступного наслаждения. Великий боже, в ее представлении именно такие ощущения должны были возникнуть у нее к будущему мужу. Она частенько мечтала о подобном поцелуе, но действительность превзошла все ожидания. Первый поцелуй погрузил ее в исступленное море восторга. Губы капитана, крепкие, теплые и влажные, ласкали ее рот, становясь все более настойчивыми, требуя отклика, она инстинктивно ответила.

Глаза Шоны заволокло непрошеными слезами, которые она тут же промокнула платком. Возможно, она выпила слишком много. Сказать, что собственное поведение ошеломило ее, — не сказать ничего. Паля из пушки по гнету обычаев и выбрасывая боевой флаг с символом свободы, она не представляла, какой окажется реакция капитана Фитцджеральда на ее предложение. У нее не укладывалось в голове, как она вообще решилась попросить, нет, потребовать жениться на ней.

Продолжая обдумывать случившееся, она вдруг осознала, что капитана больше нет рядом. Он ушел, не сказав ей ни слова, и лишь разлитый в воздухе запах табачного дыма свидетельствовал о том, что он был здесь.