Случайно - Али Смит

Он сделал одно.

Они другое.

А потом она.

Покончила с собой.

Магнус мотает головой, закутанной в одеяло. Снова и снова повторяя про себя слова. Она. Покончила. С собой. Всё фигня. Слова — фигня. Они бессмысленны. От них ничего не зависит. Магнус сдирает кокон одеяла с головы. Он по-прежнему в своей комнате. Они уехали в Норфолк. Уже стемнело? Какая разница. Кэтрин Массон. Он снова и снова повторяет ее имя. Кэтрин Массон Кэтрин Массон Кэтрин Массон. Фигня фигня фигня. Веселая добрая всеобщая любимица. Ее любили друзья. Он снова зарывается лицом в одеяло. Умница. Воспитанная. Член Минералогического общества. Они там полируют камни, чтобы потом делать из них всякую муру — украшения там, запонки. Она держала свои изделия на трюмо в своей комнате. Вот она — у компьютера, в своей комнате. Аккуратная девичья спальня. На стенах постеры с певцами, портреты телезвезд, вырезанные из журналов изображения лошадей, тигрят, белых медведей. И вот она открывает письмо «от Майкла Джексона». Нажимает ссылку. Глядит на экран… А-а. Неважно. Все фигня. Один раз он видел ее в коридоре. Вообще-то, он не уверен, что это была она. Просто девчонка. Стояла в компании хохочущих подруг. То еще зрелище. Они шли на французский.

Хрустели чипсами, толкались в дверях. Хохотали, потешаясь, как дебильно по-французски будет «шины». Les pneus. Это была она? Если да, значит, они находились в полуметре друг от друга, но не знали этого. Она не знала, кто он. Он тоже не знает, кто он. Ей-то хорошо. Она мертва. Она уже ничего не чувствует. Он тоже ничего не чувствует. Но он-то жив. После этого по школе прошел слух. Девушка из Динз покончила с собой дома, в ванной. Ее обнаружила то ли мать, то ли брат. Он услышал об этом на уроке математике. Чарли хочет сделать пристройку площадью 18 квадратных метров к задней части дома. Он хочет использовать минимальное количество кирпичей, для чего ему нужно вычислить наименьший периметр постройки. Напишите уравнение площади, используя х и у. Суть расчета в нахождении пределов, причем с использованием производной. В свое время дело чуть не кончилось войной, когда выясняли, кто был первый, Лейбниц или Ньютон. Знак = придумал Лейбниц. Математика = нахождение простого в сложном, конечного в бесконечном. Он сидит на ковре, держась пальцами за ступни. Был вторник. Говорят, она себя повесила. Сара и ее брат Стивен ходят в школу каждый день. Они решили засечь время. Придя в школу, Стивен говорит: я дохожу до школы за 6 минут 8 секунд. А Сара говорит: я дохожу до школы за 6–7 минут. Чей ответ вам кажется более правдоподобным? Голограммный Мальчик, который собирается в университет, поправляет, что надо говорить «повесилась», а не «повесила себя». Поправка. Университета не будет. Университет — это нереально. Даже смешно. Вычисления — просто лажа. Все стало лажей. Даже дни недели. Он узнал про это во вторник. Если бы в тот, первый вторник он остался после уроков в общем классе. Если бы он этого не знал. Если бы только. Если бы они только. Тогда бы они не. И она бы не. И сейчас она была бы…

Какой-то шум, кто-то стучится в дверь. Он поднимает голову от одеяла. Над его дверью есть выступ, часть стропильной балки. Скорее всего, стилизованная. Его джинсы лежат кучей на полу. Вся одежда, которую он сюда привез, лежит кучей под раковиной. Она проходит через дверь в ванную. Садится на край ванной. Задвигает занавеску. Интересно, чем пахло в ее ванной? Зубной пастой, мылом, чистыми вещами. На полу наверняка лежал коврик. Возможно, еще мокрый после того, кто принимал ванну или душ последним. А ей не откажешь в смекалке. В ванной, если честно, не так уж удобно. На первый взгляд странное место она выбрала для такого дела. Но, если подумать, ясно, что это — идеальное место. Ты идешь в ванную и скоро выходишь. Надолго там не задерживаются. Там из тебя выходит все дерьмо. Оттуда выходишь чистеньким. Она смотрит на него, сидя на краю ванной. Она воспитанная, умная девушка. На ней школьная форма, как на том снимке. Она смотрит прямо на него. И кивает. Это последнее, что она ожидает. Она ждет. Нет, не ждет. Она мертва. Она на него не смотрит — ни на кого не смотрит. И все же вот она, сидит на краю ванной и глядит на него. Она держит душ так, словно это у нее стояк, а не у него. Вот она машет ему. И строит глазки.

Опять шум, снова кто-то стучит. Кто-то что-то кричит. Голос злой.

— Да! — говорит Магнус. — Хорошо.

У него странный голос. Кажется, он исходит из желудка. Ему ужасно странно, что связь между его мозгом и телом еще существует.

— Магнус! — раздается голос из-за двери. Давно он раздавался последний раз? Это голос его матери. Сами по себе слова обычные, но вот интонация — злая. Сейчас же спускайся вниз. Хорошо. Хорошо. Он повторяет это слово без конца. Упырь, лжец. Хорошо.

Магнус поднимается на ноги. От резкого движения кружится голова. Он направляется к двери. И вдруг замечает, что у него голые руки. И грудь тоже. Он смотрит ниже. На нем ничего нет. Он возвращается к кровати. Надевает рубашку. Берется пальцами за пуговицу и прижимает ее к петле с другой стороны. Но пуговица никак не продевается в петлю. Не в силах он управлять пальцами, и все тут. Он натягивает джинсы. Заправляет рубашку. Берется за замочек молнии, указательный палец сверху, большой снизу. Тянет вверх. Молния застегнута.

Он отпирает дверь. Над замочной скважиной двери есть засов. Ну, как будто это самая настоящая старинная дверь. Скорее всего, в доме вообще не осталось ничего старинного. Может, вообще все так или иначе — подделка. Магнус открывает дверь. В коридоре слишком яркий свет. Такой, который постепенно гаснет. Чуть дальше по коридору дверь в ванную. На ней висит небольшая прямоугольная табличка с надписью «Ванная» витиеватыми буквами и изображением лейки. Из букв как бы растут цветы, прямо сквозь буквы, сквозь заглавную «В». Магнус зажмуривается. Его бросает в пот. Он идет вслепую, держась за стену, ногами нащупывая начало ступеней. Он открывает глаза в тот момент, когда уверен, что миновал дверь в ванную. И спускается вниз.

В прихожей он поворачивается к двери, ведущей в комнату, где каждый вечер проходит ужин. Он делает шаг, подходя к двери вплотную. Поднимает подбородок выше. Ну вот. И открывает дверь.

Вот его мать. Она ничегошеньки не знает. Она что-то ему говорит. Магнус кивает. Он берет тарелку, которая стоит перед стулом, на котором никто не сидит. Его сестра забирает у него тарелку. Она тоже ничего не знает. Она кладет ему что-то с блюда в центре стола. В комнате пахнет рыбой. Теперь заговорил Майкл. Он ничего не знает. Он на что-то указывает. Магнус кивает. Надеясь, что кивки всех устроят. Он кивает снова и снова, словно выражая уверенность в том, что имеет в виду. Да. Да, безусловно. Разумеется. Он берет нож и вилку, лежащие рядом с тарелкой. Сует их себе в задний карман, если таковой имеется. Видимо, они попали, куда надо. По крайней мере, он не слышит звона упавших предметов. Зато чувствует кожей холод металла. Потрясающее ощущение. Потрясающе то, что оно есть. Но это длится недолго.

— Если вы не против, я заберу еду к себе в комнату, — говорит Майкл. — Пожалуйста. Большое спасибо.

Он воспитанный. Прямо как она. Она была воспитанная. И умница. Les pneus. Мать что-то говорит. Кажется, с восклицательным знаком в конце. Сестра протягивает ему тарелку. Он берет ее обеими руками, чтобы не уронить. На тарелке мертвая рыба. У нее нет головы.