Последний дракон и другие истории - Эдит Несбит

— К сожалению, нет, — ответил Джордж. — Были гильзы от папиного пистолета, но няня их выбросила, когда выворачивала мои карманы, чтобы посмотреть, не там ли затычка от ванны.

— Понятно, — прервал охотник. — И никакого огнестрельного оружия нет?

— Оружия нет, — ответил Джордж, — но есть одна огнестрельная штука: петарда. Мне ее один мальчик подарил, но если вам надо, я вам отдам.

Он сунул руки в карманы штанов, начал шарить в них и вынимать оттуда веревочку, гвоздь, компас, перышко, мел, перочинный ножик…

— Дай подержу, — предложил охотник, протягивая руку.

Но Джейн дернула брата за хлястик на куртке и прошептала:

— Спроси, для чего ему петарда?

Джордж спросил, и охотник ответил, что хочет этой штукой укокошить вон ту белую куропатку, в которую стрелял, но промахнулся.

И дети увидели, что неподалеку от них сидит дрожащая от страха белая куропатка и с волнением ждет решения своей участи.

Джордж тут же начал запихивать все свои вещи обратно в карманы.

— Я передумал, — сказал он. — Промахнулись — сами виноваты. Мой папа в таких случаях говорит: «что упало, то пропало». Извините, не дам петарду.

Охотник не стал настаивать, лишь погрозил кулаком Джейн, а потом вышел на лед и попытался двигаться по направлению к Хрустальному Дворцу, что было довольно трудно, потому что дорога туда шла вверх. А Джордж и Джейн покатили дальше вниз. Но перед этим белая куропатка поблагодарила их самым вежливым образом.

Ледяная дорога тянулась и тянулась, но детям казалось, что огни Сияния все так же далеки, как и прежде. Окутанные со всех сторон белой тишиной, они мчались вперед, как вдруг тишина была вновь разбита на куски чьим-то окриком:

— Стойте!

— Падай! — крикнул Джордж, и сам, как в прошлый раз, упал, затормозив единственным возможным способом, и Джейн затормозила вслед за ним. Они отползли к краю катка и увидели тощего господина с сачком в одной руке, с ящиком для коллекции в другой и в темных очках на носу.

— Прошу прощения, — обратился он к ним. — Не найдется у вас иголочки?

— У меня есть игольник, — вежливо ответила Джейн, — но там нет иголок. Их забрал Джордж, когда конструировал какую-то штуку с пробками — по журналу «Сделай сам». У него ничего не получилось, но иголки он мне не вернул.

— Любопытно, любопытно, — заметил ловец бабочек. — Вот и я тоже пользуюсь иголками с пробкой.

— А булавка вам не подойдет? — спросила Джейн. — Я пристегнула ею лоскут меха на капюшоне, когда зацепилась за гвоздь. Хотите?

— Давай, — сказал коллекционер, и Джейн начала было отстегивать булавку, но тут Джордж ущипнул ее за руку и прошептал: «Сначала спроси, что он собирается с ней делать?»

Джейн спросила, и ловец бабочек охотно объяснил, что булавка нужна ему, чтобы приколоть к картону большую белую арктическую моль.

— Великолепный экземпляр! — добавил он. — Гордость моей коллекции.

И действительно, в сачке коллекционера сидела большая белая арктическая моль и внимательно слушала их беседу.

— Ой, нет, не дам! — воскликнула Джейн.

И пока Джордж объяснял коллекционеру, почему она отказывается дать булавку, Джейн распутала сетку и обратилась к моли, не будет ли она так любезна поскорее выбираться отсюда. Моль не замедлила это сделать.

Когда ловец бабочек увидел, что его моль очутилась на свободе, он не рассердился, а только очень огорчился.

— Эх! — воскликнул он. — Вся моя арктическая экспедиция насмарку! Теперь надо возвращаться домой и готовиться к новой — писать кучу заявок и прошений. Странная ты какая-то девочка. Ты, случайно, не с приветом?

Оставив коллекционера в тщетных попытках идти вверх по катку в направлении Хрустального Дворца, Джордж и Джейн отправились дальше, но перед этим большая белая арктическая моль горячо поблагодарила их за спасение.

Они снова помчались по ледяной дороге. Огни впереди становились все ярче, уже трудно стало на них смотреть, не щурясь. И вдруг великое скольжение завершилось необъятной кучей снега, в которую Джордж и Джейн влипли по самые уши, потому что не успели затормозить.

Когда они с трудом выкарабкались из снега, отряхнули друг друга и протерли глаза, то увидели прямо перед собой чудо из чудес — Северный Полюс, громадный, белый, переливающийся как гигантский дворец, весь целиком из чистого льда. Чтобы увидеть его вершину, надо было закинуть голову до самых лопаток, даже еще больше.

Взрослые напридумывали всяких научных теорий насчет Северного Полюса, и не исключено, что когда вы сами станете взрослыми и образованными (мало ли, как в жизни повернется), вы тоже станете рассуждать на эту тему строго по-научному. Но в глубине-то души у вас все равно останется убеждение, что Северный Полюс сделан из прозрачного чистого льда, и кто бы что ни доказывал, он не может быть сделан ни из чего другого.

Вокруг полюса были разложены сотни маленьких огней, их пламя не колыхалось, не дрожало, а ровно поднималось вверх, будто синие, зеленые, розовые стебли цветущих лилий. Так сказала Джейн, а Джордж возразил, что они похожи на прутья ограды. Эти холодные огненные стебли и были тем самым Северным Сиянием, которое дети увидели со своего Лесного Холма.

Полюс возвышался над снежной долиной, снег искрился как корочка домашнего именинного пирога, покрытая самодельной сахарной глазурью. (Покупная глазурь никогда так не искрится, потому что в нее не досыпают сахарной пудры.)

— Прямо как во сне, — сказала Джейн.

— Ничего не во сне, — возразил Джордж, — а это и есть самый настоящий Северный Полюс. И подумать только, как много людей мечтают достичь его, а оказывается, это не так уж трудно.

— Достичь-то его, может, и не трудно, — задумчиво сказала Джейн, — а вот как мы обратно вернемся?

— Как-нибудь! — ответил Джордж. — Главное, что мы уже тут. Сейчас попробую взобраться на вершину и водрузить британский флаг — думаю, мой носовой платок вполне подойдет. Между прочим, надо еще проверить, настоящий ли это Северный Полюс. Если стрелка компаса будет все время крутиться, значит, настоящий. Сейчас поглядим.

Они подошли совсем близко к ярким стеблям огоньков и тут заметили громадную, странных очертаний ледяную глыбу, которая словно кольцом обвивала все подножье полюса. В толстой своей части она была голубоватая как берлинская лазурь, а в тонких частях смешались все цвета радуги и чудесно поблескивали, как хрустальная люстра у бабушки в Лондоне.

— Какие странные очертания у этой фигуры, — сказала Джейн, отступая на несколько шагов, чтобы получше рассмотреть. — Она похожа… Она точь-в-точь дракон!