Битва (пр. А. Криволапов) - Уильям Кейт

Когда человек сказал: «Я виконт Олин Вогель», Грейсон вздрогнул. Пленник был грязным и взъерошенным, с руками, связанными за спиной. Без своего плаща или других своих роскошных тряпок.

— Я представитель Содружества и желаю, чтобы меня выкупили. Полагаю, мое руководство сможет предложить щедрое вознаграждение в обмен на меня.

Вожак помедлил, словно бы размышляя, хотя сквозь черную сенсорную маску было невозможно прочитать выражение его лица. Брать выкуп за важных пленников было обычным делом, и не только обычным, но и прибыльным, что позволяло избежать бесполезного убийства взятых в плен дворян или богатых бизнесменов.

— Я близко знаком с вашим королем, — продолжал Вогель. — Он обрадуется, увидев меня. Фактически…

Вожак вытащил пистолет-пулемет из кобуры, пристегнутой к бедру, наставил дуло на Вогеля и спустил курок. Раздалась очередь, и человек, брызгая кровью, шмякнулся навзничь. Мгновение он сучил ногами по полу, затем дернулся и замер.

При виде того, как небрежно, мимоходом, убили Вогеля, Грейсон окаменел, это подействовало так же эффективно, как паралитический газ. Зачем главарь это сделал? Вогель принес бы этому пирату миллионы…

Чья-то рука схватила его за локоть и оторвала от пола, поставив затем на ноги. Грейсон вперился в гладкую металлическую поверхность маски главаря.

— Это капитанский щенок, — сказал кто-то. Глаза Грейсона сместились. Говорил тех Стефан. Грейсон его узнал, несмотря на гротескную маску. Он встречал его в Замке, когда из Саргада прибыла самая последняя партия завербованных техов.

Итак, вот он — изменник, предатель. Один из рабочих внутри Замка, открывший ворота и запустивший штурмовиков. А те находились в сговоре с воинами, высадившимися из грузового дропшипа. Все это являлось частью какого-то чудовищного заговора — захватить Замок, уничтожить «Коммандос Карлайла» и убить отца Грейсона.

Пистолет-пулемет главаря поплыл вверх, и Грейсон подумал, что они собираются прикончить и его. Он лягнул ногой, размозжив человеку, державшему его, коленную чашечку, и вырвался из рук пирата. Затем выбросил ногу, метя в лицо главаря. Противник блокировал удар стремительным движением кулака, чуть не сбив его при этом с ног. Грейсон быстро развернулся, атаковал снова и вцепился в черное забрало шлема.

Противник заорал, когда с тихим чавкающим звуком лопнули соединения и лицевая пластина закачалась на шарнирах возле подбородка. Внутреннюю поверхность пластины усеивали рецепторы, связанные с высокотехнологическим усилителем, проецировавший образы непосредственно в сетчатку глаза. На мгновение Грейсон увидел свирепое лицо с черной бородой, чьи черты показались ему смутно знакомыми и чьи глаза обещали немедленную смерть.

Удар в грудь откинул Грейсона на разбитую консоль; главарь стоял в метре от него и твердой рукой целился из пистолета ему в левый глаз.

— Синф! Ты, скотина! — закричал Гриффит.

Грейсон повернулся и увидел, как на лице оружейного мастера загорелись отвращение, гнев и смертельная решимость. Опираясь на измазанную кровью руку, он держал в другой маленький автоматический пистолет.

Главарь выстрелил первым — три быстрых выстрела, разнесшие вдребезги перекошенное лицо Гриффита, порождая кровавые ручьи из носа и открытого рта оружейного мастера.

Грейсон безрассудно заорал и бросился вперед. Главарь развернулся, чтобы пристрелить его, автоматический пистолет оказался в нескольких сантиметрах от головы Грейсона. Тот отпрянул вправо, и вдруг страшный удар настиг его, окатив звенящей волной боли. Мгновение спустя тело Грейсона ударилось об пол.

Прежде чем почувствовать боль, Грейсон услышал звук. В ушах ревел, низко и ровно, будто прибой о скалистый берег, ритмичный пульс, сводивший с ума, пока Грейсон не понял, что это биение его сердца. Но мало-помалу боль утратила остроту. Она не ушла, но стала слабее. Слабее, чем что? Эта мысль мучила его, он смутно ощущал время, ужас и утрату чего-то, но вспомнить не мог, чего именно.

Боль несколько отступила. Ободренный этим, Грейсон открыл глаза и зажмурился от ослепительного света, затем снова осторожно открыл их и огляделся вокруг. Он не узнавал помещения. Его обступали голые оштукатуренные стены, облупленные наверху, под самым потолком, с грубыми деревянными балками. Сам он лежал на кровати. Стол, комод, стулья и зеркало завершали убранство комнаты. За узким оконцем он видел кусок оранжевого неба, в окровавленном луче света танцевали пылинки.

Свет. Это, наверное… рассвет! Длинная ночь закончилась! Он стремительно сел, затем повалился обратно на кровать, обхватив руками голову, кружившуюся и разламывающуюся от боли. Грейсон обнаружил, что голова забинтована. Кто-то заботливо присмотрел за раной, очевидно довольно серьезной.

Где-то сзади открылась дверь, в комнату вошел какой-то человек.

— Очухался, наконец! Мне послышалось, что ты кричал.

Грейсон не мог вспомнить, кричал он или нет, но решил, что с его головой, в ее теперешнем состоянии, все возможно. Он слегка обернулся и сфокусировал взгляд на говорившем.

Человек оказался молодым треллом, коренастым, с широкими узловатыми руками, заляпанными смазкой. Кожа у него была бледной и выглядела даже бледнее в соседстве с непокорными черными волосами и запавшими темными глазами. На нем была обычная, длинная, по колено, куртка, белая, за исключением треугольных плечевых частей, мерцавших красными огоньками в падающих теплых лучах света.

Взгляд Грейсона вернулся к лицу незнакомца. За пепельной мглой в его памяти забрезжил просвет. Где-то он его видел…

— Я знаю тебя! Э… Клейдон, не так ли? Точно! Старший тех Клейдон. Ты был в команде Риверы!

С кривой улыбкой Клейдон наклонил голову.

— Как вам угодно, лорд, хотя я вряд ли решусь претендовать на такое звание ныне. Сейчас это не очень полезно для здоровья.

— Что? Почему?

Клейдон ткнул большим пальцем в сторону окна.

— Небезопасно признаваться, что ты был одним из любимчиков прежних властей.

Грейсон провернул это в мозгу, затем решил не вдаваться в подробности. Нужно сосредоточиться на более неотложных вопросах. — Где я?

— В доме моего отца, разумеется. Я приволок вас сюда после нападения.

— Твоего… отца?

— Да. Его зовут Беренир. Он коммерсант. Ведет дела с вашими людьми. Не разделяет местного предубеждения против вас, иноземцев. Это он вызвал доктора, чтобы тот позаботился о вашей ране. Грейсон дотронулся до забинтованной головы.

— Значит, я должен благодарить за спасение тебя и твоего отца.

Клейдон скорчил гримасу.

— Вы сможете выразить свою признательность, если выздоровеете и уберетесь из этого дома и вообще отсюда подальше. Если соседи узнают, что вы здесь, у нас…

— Отчего я стал вдруг таким непопулярным?