Пленники лазерного диска - Дмитрий Емец

– Но зачем, зачем все это? Зачем они врут? – пробормотала она.

Голос ее подрагивал, выдавая немалое волнение.

– А я откуда знаю, зачем? Кто у нас детективы на уроках читает? Я или ты? – хмыкнул Макаров.

Катя взяла себя в руки. До чего же сложно рассуждать логически, когда дело касается тебя самой! Туркиной даже пришлось поднапрячься и вообразить, что на ее месте находится кто-то другой, а она видит все на экране телевизора. Только тогда Катя смогла соображать здраво.

– Давай подумаем, – сказала она. – Они врут, значит, есть причина. Какая, вот в чем вопрос?

– Причина, причина… Большая и толстая причина, – невольно сказал Федор.

Его собственные рассуждения не были такими логическими, зато более житейскими. «Как хорошо, что мы одурачили милиционеров и смотались из леса! Пускай теперь попыхтят, поищут. Мало ли там народа в лесу катается!» – размышлял он в свою очередь.

Туркина тем временем напряженно просчитывала варианты. Вначале дело представлялось ей запутанным, словно ребус, но мало-помалу все прояснилось и встало на свои места.

Катя оглянулась на дверь, проверяя, не идет ли бабушка. Но экс-Снежная Королева, мечтавшая о роли Белоснежки или, на худой конец, доброй феи, уже вовсю распевала в ванной, где вдобавок была еще включена вода, а раз так, то едва ли могла что-либо услышать.

– Кажется, я поняла, в чем дело! – сообщила она.

Федор выжидающе уставился на нее. И что, интересно, Туркина могла понять?

– Подумай сам, о чем не сообщали по телевизору? – допытывалась Катя.

– О чем, о чем… О погоде на Карибах, – проворчал Федор.

Он терпеть не мог, когда с ним разговаривают снисходительным тоном.

– А еще о чем?

– Ты серьезно, что ли?

– Серьезнее не бывает. Как ни крути, они умолчали о сверкающем шаре, который мы видели за несколько секунд до гибели уфологов. И, кстати, о том, что в машине ехали уфологи, тоже ни слова не было сказано. Как бы это вообще не имеет никакого значения.

– Шар меня едва не прикончил, – задумчиво сказал Макаров. По своей всегдашней привычке он пожевал губами и добавил: – Хотя не исключаю, что он и не подозревал о моем присутствии. Возможно, это был один из шальных лучей, которые он пускал во все стороны перед тем, как исчезнуть… Наверно, пускал, чтобы убрать всех случайных свидетелей.

– Вот именно! Уфологов потому и заморозили, что они что-то знали! А еще потому, что у них был лазерный диск. Эх, если бы нам только удалось прочитать файлы! – почти простонала Катя.

– Мечтать не вредно, – буркнул Федор.

Он знал, что шестнадцать знаков пароля есть шестнадцать знаков и тут никуда не денешься. Это Макаров понимал хорошо, недаром у него была по математике твердая пятерка.

Единственная пятерка, кстати, на фоне прочих четверок и даже троек. Но это так, между прочим.

«Эх, полным-полна моя коробушка!» – донесся из коридора бабушкин голос, и на кухню протиснулась экс-Снежная Королева. В руках у нее был ворох одежды – рубах, свитеров, брюк.

– Что-то я хотела вам сказать… Ах да, вы же все мокрые! Нырянием занимались? Живо раздевайтесь!

Зная, что спорить с бабушкой бесполезно, Туркина на минуту зашла к себе в комнату и через минуту вернулась уже в сухом. Бабушка тем временем воевала с упрямившимся Макаровым, отвоевывавшим свою мокрую рубашку. Свитер с него уже совлекли.

– Снимай рубашку, она у тебя сырая! – требовала экс-Королева.

– Так высохнет. Не буду я снимать рубашку! – упрямо бубнил Федор.

– Твоя мама мне спасибо не скажет! А ну снимай, наденешь сухую! Кому говорю!

Сообразив, что препираться дальше глупо, Макаров стал расстегивать рубашку, но внезапно сообразил, что на груди у него медальон, а на медальоне, с наружной его стороны, наклеена туркинская фотография.

«Если она увидит свою фотографию, это будет конец! Она поймет, что я ее люблю! Какой позор! Секрет будет раскрыт!»

Запаниковав, что это будет обнаружено, Федор принялся было вновь натягивать на себя мокрое, но зацепился пуговицей рукава за цепочку медальона. Медная цепочка, воспользовавшись таким случаем, немедленно порвалась, и медальон предательски соскользнул на пол.

Федор рванулся, чтобы схватить его и сунуть в карман, но опоздал. Медальон уже был в ладони у Кати, разглядывающей его с немалым удивлением.

– Смотри, бабушка, да тут же моя фотография! Чье это?

– Где чье? Ничье и нигде! – багровея, пробурчал Федор.

Туркина повернулась к нему. Она тоже выглядела слегка смущенной, но вместе с тем и торжествующей. В таких случаях девчонки быстро соображают, что к чему.

– Не притворяйся! Этот медальон чей? Твой?

– Это разве медальон? – забубнил Макаров. – Первый раз его вижу. А где он лежал?

– Здесь.

– Прямо тут, на полу? Ну ты, Туркина, даешь: наклеила на медальон свою физиономию! – брякнул Федор.

От такой наглости Катя опешила:

– Я наклеила?

– Ты, ты! И вообще мне пора! Уроки, то да се.

Ни на кого не глядя, Макаров ужом выскользнул в коридор, схватил свои ботинки, куртку и поскорее метнулся на лестницу, а оттуда, наспех одевшись, на улицу.

Там был ветер, падал мокрый снег, но Федор ничего не чувствовал. Что значила вся эта погода, когда в душе у него бушевала настоящая буря? Она, душа его, была полна сумбура. Он ощущал себя полным дураком, идиотом, тупицей, ему хотелось провалиться сквозь землю.

Теперь Туркина знает его тайну, это несомненно.

Подросток летел по улице как полоумный, не замечая ничего вокруг. Он не видел даже того, что движение в городе перекрыто и на каждом перекрестке стоит по милицейской машине.

Милиционеры внимательно оглядывали прохожих, задерживая и отвозя в отделение всякого, у кого были лыжи. Позднее лыжники, вспоминая, называли этот день своим черным днем.

Однако Федора они в тот раз не задержали, хотя он, даже не взглянув, прошел совсем близко от дюжего сержанта. Объяснялось все просто: в смятении выскакивая от Туркиных, Федор забыл свои лыжи у них в коридоре.

«Теперь она знает, что я ее люблю! Должно быть, смеется надо мной! Ну и осел же я! Надо было родиться на свет таким кретином!» – мрачно размышлял Федор.

Он с удовольствием отвесил бы себе пинка, если бы это было технически возможным. Но, увы, человеческая анатомия крайне несовершенна. Дать себе хорошего пинка так же сложно, как и укусить за локоть.

Два самолета, Москва – Омск и Москва – Челябинск, шли встречными курсами. Собирались начать расхождение. Вдруг экипажи сообщают: впереди огромный диск, испускает лучи – три направлены к земле, два – вверх. До сих пор непонятно, что побудило диспетчера подать команду челябинскому экипажу немного изменить курс и сблизиться с объектом. Диск оказался на уровне самолета, поднял один из лучей, сфокусировал его и осветил кабину. Оба пилота почувствовали сильный жар.