Теория привязанности и воспитание счастливых людей - Карл Бриш

Дети, у которых система эмоциональных связей сложилась по избегающему типу, по сравнению с их ровесниками, о которых шла речь выше, фактически не протестуют, когда мама уходит. Они никак не реагируют на уход матери и всячески показывают, что их это совершенно не беспокоит. Они ведут себя так, словно не замечают ее отсутствия. Стороннему наблюдателю эти дети кажутся невозмутимыми, сохраняющими полное спокойствие или даже проявляющими излишнюю холодность и равнодушие. Что же происходит, когда мама возвращается? Ребенок не приветствует ее, не проявляет ни радости, ни огорчения, не подходит к ней и не старается забраться на руки. Более того, его взгляд устремлен в другую сторону: он демонстрирует свой «бесстрастный» затылок и увеличивает и без того немалое расстояние, отделяющее его от мамы. Активное избегание матери в такой ситуации ярко выражено, и его ни с чем нельзя перепутать.

Избегающей эмоциональной связи, как и в предыдущем случае, соответствует определенным образом эмоционально окрашенный поведенческий стиль взрослого человека. Рассмотрим его. Представим себе напуганного чем-то маленького ребенка: он плачет и нуждается в защите и помощи. На языке психологии это означает, что в этот момент активизируется система привязанности ребенка, то есть резко возрастает потребность в эмоциональной поддержке, сопереживании. В таких ситуациях мама из раза в раз дает ребенку понять, что с ее точки зрения он прекрасно обойдется без утешения и сочувствия, – словом, вполне может успокоиться сам. При таком подходе родители, как правило, ориентированы на раннюю самостоятельность детей, которая трактуется достаточно специфическим образом. Тот, кто устанавливает с детьми избегающий тип эмоциональной связи, обычно хочет, чтобы они как можно раньше научились справляться со стрессом без слез и криков, с минимальной поддержкой со стороны взрослых. Поскольку на первом году жизни ребенок уже свыкся с тем, что в ответ на призыв о помощи он, как правило, получает отказ, неудивительно, что со временем он и вовсе перестает выражать то и дело возникающую у него потребность в эмоциональном участии родителей. Более того, в подобных ситуациях дети достаточно быстро приучаются скрывать желание прибегнуть к помощи родителей. Активное подавление взрослыми протестных реакций и плача ребенка, его стремления прижаться и буквально спрятаться, укрыться от бурных, раздирающих эмоций на руках родителей приводит к концу первого года жизни ребенка к формированию соответствующего типа эмоциональной связи. При этом в глазах родителей ребенок выглядит автономным, довольным жизнью; он хорошо справляется с собой, когда близкие уходят и оставляют его с малознакомыми людьми. Он является для них воплощением идеала малыша, о котором мечтают большинство немецких родителей. Такие дети быстро и часто меняют нянь и воспитателей, их можно без проблем «сдавать на хранение» – то соседям, то нянечкам, не заботясь о предварительном знакомстве. Им не свойственны перепады настроения и эмоциональные затруднения при расставании с родителями; во всяком случае, они всякий раз демонстрируют свою устойчивость и независимость в ситуациях подобного рода. Но современные исследования показали, что эти дети лишены внутреннего покоя, и расставание с близкими для них – нелегкая задача. Даже очень. Так же как и дети с прочной эмоциональной связью с родителями, дети с эмоциональной связью по избегающему типу испытывают стресс в момент расставания с близкими людьми. Об этом свидетельствуют объективные показатели: пульс учащается, выделяются гормоны стресса.

Но, в отличие от детей с надежным типом привязанности, эти дети, как уже было показано выше, к концу первого года жизни научились скрывать признаки стресса, подавлять проявления своих чувств. Они сумели «убедить» родителей в том, что не нуждаются в их поддержке, и научились успешно играть роль, никак не соответствующую их внутреннему состоянию, в котором преобладают напряжение и беспокойство. Им приходится вести себя так потому, что на деле они не раз убеждались, что лишь такое поведение одобряемо взрослыми: только скрывая потребность в помощи и близости родителей, можно избежать гнева и негативных реакций с их стороны. Понятно, почему эти дети часто жалуются на головные боли или боли в животе, нередко плохо спят, у них бывают приступы тошноты и головокружения. Соматические симптомы такого рода возникают на фоне того, что стресс, который испытывает ребенок, не находя позитивного выхода, не исчезает бесследно, а производит негативный эффект на телесном уровне. Ребенок не может выразить свои эмоции поведенчески: плакать, бросаться к родителям, просить, чтобы его взяли на руки, приласкали, успокоили. Вследствие этого уровень стресса длительное время остается высоким и находит свое выражение в виде психосоматических реакций. В яслях такой малыш в первый день без слез расстается с мамой и идет за незнакомой воспитательницей. Он не протестует, не цепляется за маму, прося ее остаться. Однако внимательный наблюдатель заметит, что ребенок напряжен и – по сравнению с детьми с прочной эмоциональной связью – не может столь свободно играть и реализовывать свой познавательный потенциал. Высокий уровень стресса изо дня в день приводит к перегрузке иммунной системы, поэтому часто уже через несколько дней посещения детского сада или ясель ребенок заболевает.

Родители, которые устанавливают с детьми эмоциональную связь по избегающему типу, как правило, тоже унаследовали определенный стиль поведения от своих родителей, а те, в свою очередь, переняли его у старшего поколения. Ситуации такого рода были типичны в их детские годы: ребенок испугался или ушибся и, не встретив сопереживания со стороны близких, был вынужден оставаться наедине со своим горем. Взрослые «подбадривали» его примерно таким образом: «Ну, ничего страшного! Ничего же не случилось! Не делай вид, что тебе больно! Сам виноват, нечего было так далеко уходить! Не слушаешься – вот теперь будешь знать! Не стыдно плакать? А еще мальчик!» На первом году жизни многим детям приходилось подолгу плакать ночами, так и не дождавшись, что кто-то из взрослых подойдет к ним, а если родители отзывались на крик, то реакцией их могли быть гнев и раздражение. Усвоив, что потребность в сочувствии и утешении никогда не может быть удовлетворена и, более того, если обнаружишь это свое «слабое место», вероятнее всего получишь отпор (или тебя вовсе перестанут замечать, посмеются или обвинят в малодушии), дети учатся скрывать свои истинные чувства. Впоследствии они воспроизводят ту же модель со своими детьми.