Олень - Mr.Eugene

силы, но это будет сложно. И с кем? С Дорном? Тем самым, который лелеет жуткий план мести семнадцатилетней выдержки против Ланнистеров? Пф… такое ощущение, что смысл плана Мартелов — дождаться пока их обидчики умрут от старости. С Долиной? Лиза ни за что на свете не вылетит из Гнезда. Да в общем-то и всё, закончились нейтральные политические игроки в Вестеросе. Вольные города? Ха. Ха-ха. Не смешно.

Всё. Я прислонился лбом к толстому и холодному стеклу, а мой мозг сказал своё решительное «я подремлю, а ты вертись как хочешь», и отказался работать. Само по себе это не страшно, и я уже не раз оказывался в ситуации, когда сил хватало только на то, чтобы дотащить себя до какой-нибудь мягкой горизонтальной поверхности и уснуть. Страшно это было вкупе с тем, что усталость не сопровождалась желанием спать, ведь я оставался без двух своих спасательных кругов — сна и трудоголизма. Нетрудно понять, что начало лезть мне в голову, когда я вернулся из мира наполеоновских планов и огромных массивов информации. Тоска и сомнения, и прячущийся за последними страх. Они снова начали поднимать голову, да ещё и окрепли, суки, пока я старался их игнорировать.

Сомнения… они есть. Безусловно. Какие к чёрту престолы? Корона? Полевые кухни? Реформы армии? Я просто любил историю и много читал, иногда бутафорно участвовал, трансформируясь в почтенного диванного эксперта. Организация и управление? Я чем-то крупнее среднего бизнеса, компании единомышленников, и роты бойцов не заведовал. Хватит ли мне знаний и понимания ситуации, чтобы всё это провернуть… или же я просто провалюсь, чтобы какой-нибудь умник через сто лет учёл мои ошибки? Хватит ли воли продавить реформы через скепсис, да ещё и так, чтобы всё прошло успешно? Хватит ли времени? Не лучше ли просто хапнуть золота, уйти в тень и просто дожить своё в компании вина и нимф, ну или хотя бы чего угодно горячительного и шлюх? Да и… переквалифицироваться из человека, который жил по принципу «живи и радуйся сам и не сношай мозг другому», в лорда, крутящего шестерёнки истории, в которых «перемелются» тысячи людей, и волей-неволей оставляющего за собой шлейф не только реформ, улучшенных условий жизни и благодарных подданных, но и мертвецов, калек, вдов, сирот, банкротов? Это мощно.

Но это ведь даже не самое страшное, ведь все эти мысли глушатся в какой-то степени Ренли. Его опыт, его знания, самоуверенность и характер — все они вылезают достаточно часто и сильно, что, думаю, спасало меня в первые дни и недели в этом мире чаще, чем мне хотелось бы признать. С чем Ренли помочь не может, так это с моей «прошлой» жизнью. Я — всё ещё я. Когда я думаю о своём прошлом, то вспоминаю в первую очередь не что-то из Вестероса, а своих старых друзей, пусть бывших, но жён, детей. Особенно детей. Я скучаю по ним больше, чем когда-либо. Это даже хлеще, чем авария, после которой меня врачи еле вытянули и потом ещё полгода на ноги ставили, и прочие случаи, когда пушистый зверёк прошёлся слишком близко. Тогда было страшно, тогда боялся, что их уже не увижу, но это балансилось как-то тем, что я должен что-то делать, чтобы этого не допустить (и всё-таки допустил, да ещё и по дурости). А сейчас? Сейчас пути назад и нет. Не увижу. Никогда. Даже не узнаю, что с ними и как они.

От, мягко говоря, упаднических настроений меня отвлёк скрип. Служанка, ласточкой залетевшая в зал, стала убирать прогоревшие свечи и ставить на их место новые. Делая своё дело, она спешила, чтобы не отвлекать милорда от важнейших (ну, а как иначе?), дел.

— Постой. — Я решил внести пару изменений в её планы.

Девушка резко остановилась, повернулась ко мне и слегка склонилась, опуская взгляд к полу. Передо мной стояло дивное создание лет эдак семнадцати-восемнадцати, с красивым личиком, пухлыми губками, и светлыми волосами, выбивавшимися из-под чепца. Изучать дальше я должен был бы постесняться, но когда нашего брата это останавливало? Грудь как минимум третьего размера первой приковала взгляд, а там уже виделась общая картина — красивая, аккуратная фигура, что для этого времени и места было редкостью, ибо почти каждый четвертый в небогатой семье переболеет рахитом, отчего фигуры у многих людей… специфические.

— Как тебя зовут?

Я подошёл поближе, бесцеремонно вторгаясь в её личное пространство. В топку моральную сторону вопроса и туда же чёртово уныние. Ночь, комната, завалявшаяся где-то бутыль, милая девчушка.

— Синди, милорд. — Она подняла на меня свои глазки, но, встретившись со мной взглядом, испугалась и снова уставилась в пол, жутко при этом краснея.

— Не стоит зажигать новые свечи, Синди. Я уже закончил работать.

— Как скажете, милорд. — Снова робкий взгляд.

— Синди, хочешь вина?

Глава 5

Я отложил письмо, которого я очень долго ждал, и которого, врать не буду, боялся. Я только собирался отобедать, как ко мне привели слегка запыхавшегося посланца, который передал мне его в запечатанном тубусе. Вот так вот, несколько минут назад завершился четырёхмесячный период моего ожидания. Четыре месяца я ждал это письмо. Уже четыре месяца я — Ренли Баратеон.

Синди, ставшая моей личной служанкой и чуть ли не официальной любовницей, руководя слугами, накрывала мой обеденный стол. Отношения у нас сложились довольно неплохие, для сиятельного лорда и простолюдинки. Она девочка умная, не борзеет и не лезет туда, куда не стоит, а я в свою очередь не скуплюсь на её содержание. Синди — дочка обедневшего купца, чья сестра и пристроила её в Предел. Ну, а слух… нет, скорее новость о том, что лорд спит со служанкой, не вызвала никаких негативных эмоций даже у родни девчонки, ну ещё бы, а Пенроз явно вздохнул с облегчением. Кортни, знавший Ренли с малолетства, прекрасно видел специфические наклонности последнего, и подобные перемены не могли его не радовать. Вот только появилась при моём дворе персона, ставшая ревновать меня к бедненькой служанке, но об этом позже.

За четыре месяца я, к своему удивлению, успел многое. Вести о создании гвардии грандлорда Штормовых земель быстро облетели как округу, так и некоторые отдаленные места, после чего в Штормовой Предел потянулись рыцари и латники. Сперва это выглядело как чуть живой ручеёк (в то время можно было провести ножом по воздуху и отрезать себе кусочек скепсиса консервативно настроенных личностей), но буквально за пару недель он на моих глазах перерос в стабильный и достаточно сильный поток, тянувшийся