Вепрь. Феникс - Константин Калбазов

Нет, насчет того, что таким образом удастся ликвидировать командование, он, конечно, погорячился, но все равно зрелище получилось очень впечатляющее. Они были более чем в сотне метров от места взрыва, но их все же настигло одно из колес. И как только не попало! Иначе без увечий точно не обошлось бы.

Сказать, что поднялась паника, это не сказать ничего. Оно и к лучшему. А что? Все куда-то бегут, что-то кричат. Вот и они беспрепятственно выбежали за пределы села и растворились в темноте. Все хорошо, что хорошо кончается. Хм. В данном случае — начинается. Что ж, с почином.

Вообще-то он ожидал куда большего, ну да грех жаловаться. Уничтожение почти всего обоза тоже чего-то да стоит. Опять же пять изб снесло и раскатало по бревнышку, да за околицей появилось десятка с два крестов. Чем не результат? Маловато, конечно, но ведь основные войска были не в селе, так что столь низким потерям при столь внушительном взрыве особо удивляться не приходится. И потом, наверняка есть и раненые. Как утверждает статистика, их должно быть куда больше, чем погибших, эдак раза в три. Почти сотня солдат. Нормально. Сейчас еще добавим.

Продолжая наблюдение, Виктор невольно припомнил события прошлой ночи. Что-то с ним было не так. Он отчетливо это понимал, но уловить, в чем именно произошли изменения, не мог. Наконец его осенило. Он боялся! Нет, он не столбенел от страха и медвежья болезнь его не одолела, но он боялся погибнуть. Если раньше это было скорее нежеланием покинуть этот бренный мир раньше, чем он сможет расквитаться с врагом, то сейчас это был тот самый страх, который он раньше всякий раз испытывал перед схваткой. С чего бы это? Впрочем, ответ на этот вопрос лежал на поверхности. Неждана. Она не просто появилась в его жизни, эта кнопка, которая еще и не видела ничего, — она вернула его к прежней жизни. У него появился смысл, тот якорь, который теперь удерживал его на этом свете. Появившийся страх был первым предвестником того, что жизнь налаживается и постепенно возвращается на круги своя. Нет, гульдов он не возлюбит, мало того, будет безжалостно истреблять, но прежней жажды крови уже нет, ему больше не хочется рвать всех подряд, ему хочется защищать и заботиться.

Закончив свои наблюдения, Виктор покинул пост и двинулся лесом в обход открытого места, к позиции, которую сейчас занимали его парни. Кот и Горазд легко нашли друг друга: они очень удачно приняли одинаковое решение — придерживаться дороги, а она тут одна. Перед рассветом все бойцы заняли свои места и ожидали команды Волкова. О том, что у них все в порядке, Виктор сообщил лично. Куница сразу направился к своему месту, отведенному ему в этом действе. Все говорило о том, что гульды не утихомирятся до самого рассвета, а при свете солнышка поди проберись по тем камышам, да еще и поспей вовремя. Лучше уж заранее.

— Ну что там? — тут же подбежал Горазд.

— Порядок, — с улыбкой ответил Виктор. — Могло быть и лучше, но надеюсь, что сейчас наверстаем. Только бы у Куницы все срослось.

— Срастется, — уверенно заявил парень.

— Твои как, трясутся?

— Есть маленько. Ведь в деле еще не были, только тренировки. Мы со Званом их распределили вперемешку со старичками, чтобы при надобности они их подстегнули.

— Правильно сделали. Я что-то это упустил.

У Горазда вообще-то не десять человек, а двенадцать, так что весь отряд состоял из двадцати одного бойца. С боевым опытом у них совсем погано, не отправлять же их в Гульдию для получения оного. Чревато. Да что там, даже старички-ватажники имели только опыт коротких схваток или диверсий, в настоящем бою никто из них не участвовал. Виктор мог считаться исключением, но и его настоящая война осталась где-то там, в далеком далеко, на прежней Земле. Вот и выходило, что сегодня всех их ждет боевое крещение. Несмотря на отсутствие боевого опыта, молодые имели преимущество перед старичками, потому как все обучены пользованию и дальномерами, и таблицами, а значит, знали и грамоту. Они имели возможность куда больше упражняться в метании надствольных и обычных гранат, а также в стрельбе из миномета — этого оружия старички не знали вовсе. Так что имеющиеся недостатки молодняк мог компенсировать лучшей обученностью. А вот как они себя поведут, когда пули начнут свистеть над головами, еще предстоит выяснить.

Стараясь не отсвечивать на открытом месте, Виктор прошелся вдоль линии неглубоких окопчиков. Если стоять на колене, то вполне приемлемо, над бруствером будет видна только голова, да и то лишь в оставленном секторе для стрельбы. При желании вполне реально не отсвечивать и там, в конце концов гранаты можно запускать и навесом. Парни нервничают, причем все без исключения. А если быть более точным, то у старичков нервозность наблюдается куда больше: они знают, каково это — сходиться с противником, и прекрасно отдают себе отчет, что, даже если не случится осечки и мост взорвется, как ему и положено, на этом берегу уже находятся две роты пехоты, то есть три сотни солдат. Против двух десятков это много, очень много.

Соотношение один к пятнадцати не баран чихнул. Все будет зависеть от того, насколько хорошо Виктор поработал над новым оружием, от умелого его применения, а главное, от того, выдержат ли нервы. Молодые пребывают в благостном неведении. Нет, они тоже нервничают, но как-то не так и держатся несколько отстраненно. Вот двое у миномета деловито и в который раз перекладывают мины, чтобы удобнее было заряжать. Второй номер передвинул два бурдюка, надутые воздухом и имеющие медные трубки, способные достать до конца деревянного ствола. После десятка выстрелов случаются осечки: сгорающий порох выжигает кислород на дне ствола, и фитиль, пропитанный селитрой, тухнет. Чтобы этого избежать, после каждой серии из десяти выстрелов медная трубка опускается в ствол, вентиль открывается, и из сжимаемого бурдюка в ствол устремляется воздух, несущий с собой необходимый кислород. По этой причине и мины раскладываются небольшими штабелями по десять штук, так проще избежать путаницы.

Сам миномет вообще песня. Кусок ствола лиственницы имеет отверстие примерно девяносто миллиметров, мина проскальзывает с минимальным зазором. Проволокой его оплетать не стали, хотя на базе имелись и такие стволы, просто эти одноразовые, каждый из них должен сделать только по пятьдесят выстрелов, после чего превратится в одноразовую картечницу, а для этого прочности дерева вполне достаточно. Казенная часть упирается в брус, с которым соединена особой скобой. Тренога крепится к стволу посредством хомута, угол возвышения регулируется при помощи винта. К стволу, так же на хомутах, прикреплен и угломер, эдакий прицел. Все соединения — винтовые, при необходимости уже через три минуты металлические части могут быть демонтированы, спасать дерево никто не собирается. Еще пара минут — и в стволе проделывается отверстие буравчиком, ввинчивается колесцовый замок, в ствол загоняется картуз с порохом, поверх него еще один, с картечью, дальше остается только навести на цель, отбежать и дернуть за веревочку. Хотя миномет в основе своей деревянный, не сказать, что он легче стальных собратьев, — даже наоборот, тяжелее. А о габаритах лучше и не вспоминать — довольно громоздкая конструкция. Впрочем, габариты миномета куда скромнее, чем у пушки, к бою изготовить его можно в разы быстрее, а для транспортировки достаточно одной вьючной лошади со специально приспособленным для этого седлом.