Спящие Боги Селевра - Олеся Владимировна Стаховская

Завтра построение все-таки. Возьми себя в руки, наконец!

Тали словно по команде развернулась и согнулась над мостовой в рвотном позыве. Эльф держал ее за талию, отводил волосы от лица. Потом повел к фонтану, где долго умывал. Тали плакала, жалась к нему, сетуя на то, как жестоки люди в целом и некоторые мужчины в частности. Вельд вытирал ее пьяные слезы, а когда убедился, что девушка больше не собирается делиться содержимым желудка, подхватил ее на руки и пошел по дороге, поднимавшейся в гору, на которой располагался замок Ильрохира и их казарма.

Вельд потел и слегка постанывал. Девушка, внешне такая гибкая и легкая, в его руках расслабилась настолько, что вдвоем удерживать равновесие было непросто. Да и Тали наотрез отказывалась менять позу.

– Тали, милая, открой глаза, – умолял Вельд. – Ну, пожалуйста, посмотри на меня.

– Вельд, твою мать! Ты что творишь?

Наставник подкрался бесшумно, поэтому его крик раздался у самого уха застигнутого врасплох эльфа, который ковырялся возле двери, одной рукой пытаясь открыть замок, другой – удерживая Тали. От неожиданности он выпустил тело. Оно шмякнулось на землю и что-то неразборчиво промычало.

– Поганцы! Ну не здесь же! Не в святая святых! Не в казарме! Неужели нельзя в городе потрахаться? Извращенцы!

– Амрольд, по-моему, ты тронулся на почве воздержания. Тебе везде непристойности мерещатся. Я, по-твоему, на некрофила похож? Посмотри, в каком она состоянии. Ты когда-нибудь замечал за мной бурное влечение к бесчувственным женщинам?

– Делать мне нечего, за тобой подсматривать! А с этой-то что?

– Пить не умеет. Вот что.

– М-да. Завтра построение. Ильрохир будет речь толкать, а у меня боец в коме. – Амрольд задумчиво тер подбородок. – Надо срочно что-то делать.

– У Хлои какая-то волшебная настойка есть. Отнеси Тали в кровать, а я поищу.

– Делать мне больше нечего. Ты не уследил, ты и неси.

– Я ее в гору пер! Руки до сих пор дрожат! Прояви сострадание, – взмолился Вельд.

Глава 2

Белоярское королевство

Приграничный замок д’Варро не понравился Брану с первого взгляда. Ему не нравилась неровная, местами выщербленная кладка крепостных стен, по которой они в бесплодных попытках захватить замок карабкались неделя за неделей. Не нравилось запустение, в котором он пребывал до захвата белоярской армией и продолжал находиться при новом хозяине. Но больше всего Брану не нравилось, что его брат, сильный, здравомыслящий человек, осел в этом убогом захолустном месте и разрушался вместе с ним.

Брата он нашел в кабинете барона. Взлохмаченный полуголый Дар спал на обшарпанном диване, которого при прежнем хозяине здесь не было. В помещении стоял тяжелый дух многодневного перегара. Бран поморщился и открыл форточку, впуская в комнату свежий морозный воздух. Обнаружил на полу пыльную, побитую молью портьеру, накрыл ею брата и отправился на поиски остальных обитателей замка.

На кухне мужчину встретил Михей, бывший денщик князя, в силу преклонных лет освобожденный от военной службы и живший в его имении на правах не то дворецкого, не то камердинера. Прознав о беде, случившейся с хозяином, он выхлопотал себе переезд в приграничный замок, чтобы присматривать за Даром.

– Ну, дядя Михей, рассказывай, что тут у вас происходит, – велел Бран.

– Ох, горюшко! – всплеснула руками кухарка. Но Михей грозно глянул на нее из-под седых бровей, мол, не тебя, баба, спрашивают, а посему в мужские разговоры не встревай.

– Чудит! Ох, чудит! – протянул старик.

– А конкретнее?

– Пьет, ой как пьет! Вину в вине, говорит, топлю. Эх, да кабы в вине, княжич, кабы в вине. Самогон же хлещет. Да еще девок портит.

– Где ж он их берет-то? – изумился Бран, не встретивший в замке ни одной женщины, не считая кухарки, которая в категорию девок не входила лет уже этак тридцать. Хотя, по меркам деда Михея, вполне могла считаться таковой. Вот только стал бы Дар «портить» кухарку? Мужчина отогнал навязчивый и не слишком приятный образ совокупления князя с грузной пожилой служанкой.

– Так знамо где. В деревне. Деревенские как прознали, что он за ночь золотом платит, сами кажный вечер под дверью крутятся.

– И что, он их в кабинете «портит»? – Бран вспомнил, где нашел брата, и у него в голове не укладывалось, как можно проделывать все сказанное под портретом Тали.

– Да не… У себя он их… Потом прогоняет и идет в кабинет, а там сидит до утра, пьет, плачет да прощения все у кого-то просит.

– Понятно…

– А недавно тут случай был… Пришла к нему под ночь девка одна, Манькой кличут. Пропащая. Клейма негде ставить. Но красивая, зараза. Глаза синие, волос черный, кудрявый. Он как заперся с ней, так до утра и не выпускал. А поутру она сюда, на кухню, заявилась, на стул уселась да как выдаст: «Кормите меня, вина подавайте. Князь мне предложение сделал, так что буду я скоро княгинею и над вами хозяйкой». Да только виданное ли дело на такой жениться-то? Ее ж три деревни перепахали.

Бран поперхнулся квасом и закашлялся.

– Неужели женился? – спросил он, с ужасом представляя себе невестку.

– Да разве мы бы позволили? Я как услыхал про это, к князю бросился. А он пьянехонек. Начал я его трясти. Еле добудился. А как добудился, бухнулся ему в ноги и говорю: что ты, батюшка-князь, с собою делаешь? Что удумал-то такое? Не губи свою молодость, не связывайся с девкой окаянной.

– А он?

– А он: что ты, говорит, дядька Михей, болтаешь? С какой такой девкой? Да есть, отвечаю, тут одна, Манькой звать. Сказывает, будто вы ей предложение делать изволили. А князь удивленно так посмотрел на меня. Сдурел, говорит, ты, Михей, что ли? Какое еще предложение? А потом как схватится за голову да запричитает: «Дурак, ой дурак». Умылся, оделся, причесался. Где, говорит, невеста моя, веди к ней.

– О боги! – простонал Бран.

– Привел я его, значит, сюда. А Манька как подскочит да давай к нему ластиться. Только он ее от себя отодвинул и говорит: прости меня, девица – это Манька-то девица?! – но обознался я. Очень, говорит, ты мне Талю мою напомнила, которую я люблю без памяти. Забудь все, что я сегодня ночью сказал, это, говорит, я через тебя с ней, с Талей моей, говорил. Не держи на меня зла, говорит, да прими это за усчерб. И кошель ей протягивает. Вот какой такой с нее усчерб, скажи мне, лорд Бран? Какой с нее усчерб, если она под любого мужика забесплатно ляжет? Со всеми солдатами перебывала. Я