Ошибка архитектора - Эйлин Торен

себе внимание. Она не была девушкой в беде, она умела быть улыбчивой, бодрой и благодарной, с ней было приятно общаться. Она не задирала нос, любила людей не только любовью жрицы Йетри, но и сама по себе, потому что не сталкивалась со злом лицом к лицу. Была действительно чиста и невинна.

Сидя в столовой, улыбаясь тому, что рассказывал Иан, который пока ещё видимо не был ошарашен новостью об скором отъезде в горы, она была такой яркой звёздочкой, что иные самые невероятные красотки могли ей позавидовать.

Верон сегодня был вполне лёгким в общении, не хмурился, открыто говорил с братом, который наконец-то получил свои бумаги и мог теперь отдыхать со спокойной душой.

Эйва подозревала, что хозяин дома хочет сообщить о своих планах после ужина, когда Шэйли поднимется наверх, а братья останутся наедине. Но даже если план был таким, этого не произошло — Иан умудрился испариться после ужина, потому что как же не отметить, во второй раз уже, отпуск с друзьями в клубе?

И в конечном итоге Верон выпил в одиночестве в кабинете, потом поднялся к Лане и, нет, не повинился… но сделал так, чтобы она перестала истерить, уснула счастливой и наутро ей уже не захотелось говорить о платьях. И Эйва уверилась, что продаже некоторых нарядов из гардероба госпожи всё же быть.

Отношения супругов были весьма однозначными. Но в некотором смысле для таких как они — идеальными. Он вступил с ней в брак из-за денег, её отец согласился отдать дочь за титул, невероятно нужные для него знакомства и пропуск в самые влиятельные дома королевства. Никто никого не любил, но никто никого и не обманывал, при этом выполняя обещания данные при заключении брака. Отличная сделка в лучших традициях аристократии и мещанства.

Иногда герцог посещал покои супруги и доводил её до исступления, своей холодностью и весьма жёстким и грубым выполнением супружеского долга. Но Эйва знала, что Лане это было по нраву, так что почему нет. Осуждать горничная точно не собиралась, раз герцогиню всё устраивало. Может ей иногда и нужна была ласка, но тут Верон закрывал глаза на интрижки супруги на стороне. Главное было то, что он выставил бы её вон, если бы она попалась на этом, но Лана слишком сильно ценила чистоту и презентабельность фасадов, чтобы быть неосмотрительной.

Эйва столкнулась с этим, почти сразу как попала сюда. Не удивилась, да и вообще глазом не моргнула, чем заслужила уважение хозяина дома.

Когда нанимали, у неё состоялся очень своеобразный разговор с господином Вероном. Эйва изрядно повеселилась.

Девица, что была горничной у Ланиры, оказалась воровкой. Подворовывала всё, что плохо лежало — столовое серебро, кое-какие безделушки, но была так опрометчива, что стащила у хозяйки брошь. Какую-то невзрачную, валявшуюся на дне внушительного размера шкатулки с украшениями, посчитав, что Лана не заметит. Но вот тут белокурая нихра не была бы собой — она ещё как заметила и сотворила такой скандал, словно у неё бриллиантовое ожерелье утащили.

Горничную прижали, Верон хотел даже сдать органам правопорядка, но после войны там все были очень жестоки, так что Иан попросил за девушку и её просто выставили вон, с наказанием, что будут следить. И у Шелранов было достаточно власти и влияния, чтобы девица не могла рассчитывать, что это будет пустая угроза. Такую семью знали, устройся она в какой другой дом и начав заново воровать, возмездие бы настигло её неотвратимо.

Но это было тогда только полбеды — все последующие горничные, которых нанимали к Лане, просто сбегали от неё после первой же вздорной истеричной вспышки или злого выпада. Верон видимо отчаялся найти супруге служанку, поэтому даже не стал скрывать от Эйвы плачевность положения, в котором пребывал.

— Если справитесь мисс Кастир, продержитесь месяц и согласитесь остаться, то я увеличу ваше жалованье вдвое.

— Ваша светлость? — не поняла женщина и нахмурилась.

— Считайте, что это подкуп. Её невозможно вытерпеть. За терпение будет доплата, хотя скорее всего даже её будет недостаточно.

Эйва улыбнулась, кивнула — он её этим не напугал.

Лана, конечно капризничала, но капризами горничную было не взять. Эйва знала своё дело отлично, поэтому очень скоро поняла, что и как надо делать, дабы госпожа герцогиня перестала устраивать трагедии на пустом месте и заламывать руки в мелочном отчаянии. Лана даже прониклась любовью, насколько вообще была на неё способна, к своей горничной. Эйва осталась и чувствовала себя здесь вполне комфортно.

И Верон увеличил ей жалованье даже на большую сумму, чем обещал.

Ночью Эйва отлично спала, но утро взорвалось скандалом, который горничная ждала накануне.

Иан вернулся под утро. Встретился со старшим братом в прихожей и грянул гром.

Глава 5 Иан

Иан всегда был славным малым. Про него все так и говорили — этот славный малый Иан. Его это раздражало, но он умел играть по правилам. И за годы отточил умение, стал первоклассным игроком.

Иногда правда срывало крышку, но тут благо, что так просто его было не взять, благо, что семья влиятельная, благо, что со вторым наследником на короткой ноге. Да и много ещё разных благ. Но самый главный — Верон всё решал.

Иан, как-то, было дело, пытался бунтовать, а потом сдался, решив, что и ладно, пусть будет так. Пусть решает брат.

Смирение было не связано с тем, что пять лет назад во время войны при наступлении, Верон прикрыл собой младшего брата и стал таким какой он есть, а на Иане не было даже царапины.

Он вообще, пройдя две войны, остался целым и невредимым, так что некоторые, не знающие его близко, считали, что младший Шелран отсиживался в штабе. Иан злился на это, потому что вот чего никогда не делал, так это не трусил и не отсиживался за спинами других или при штабах, несмотря на то, что мог, очень даже.

Именно такие неосторожные слова в его сторону обычно и приводили его на дуэли или в грубые драки. Но Иан был задирой всегда, даже в детстве, а разгребал всё, понятное дело, Верон. И старший брат кажется считал себя в ответе за всю их семью, а младший не имел желания его переубеждать.

Правда скандалил порой против решений старшего, ну так, приличия ради.

Вот, когда брат решил вступить в союз с Ланирой Пэнгарт, из рода торгашей, почти оскандалившейся в отношениях со вторым наследником, ядовитой, но, чтоб её красивой, стервой.

Или, когда оказалось, что теперь ему,