Фуга номер семь - Элина Литера

размер, здесь явно был маг, который заряжал осветительные кристаллы.

Я попросила молодого человека вернуться, и когда побежала по улице, несколько раз оглянулась, всматриваясь в тени. Очень не хотелось, чтобы он начал выяснять, куда делась молодая женщина, живущая во флигеле при особняке королевского надзорника.

Глава 5

Неделя пролетела как пущенный мальчишкой снежок. Я боялась, что мы снова поедем в дальний гарнизон и заночуем там как раз в тот вечер, когда у меня назначено свидание, но с другой стороны, я хотела этого, чтобы мне не пришлось решать, видеться ли снова с моим нечаянным кавалером или нет.

Пока продолжалось волшебство Длинночи, и мне не хотелось расставаться с мужчиной моей мечты, я с легкостью согласилась на следующую встречу. Но сейчас меня обуревали сомнения. Кто я для него? Тайная любовница, временное развлечение? Я никогда не опускалась до этой роли. Стоит ли начинать?

Но мы никуда не уехали, и в этот вечер я снова сидела за ужином у Сантров. Я так глубоко задумалась, что не сразу распознала настроение начальства. Господин Сантр был не в духе уже с утра, поскольку сообщили, что пойдет большая партия контрабанды, но перехватить ее не удавалось. К вечеру его раздражение достигло пика, и теперь все домашние получили свою долю гнева:

— Дорогая, боюсь, нам придется поискать учителя хороших манер для мальчиков. Не уверен, что удастся найти его в такой глуши, но у тебя, как мне кажется, не хватает сил на занятия.

Он посмотрел на жену таким взглядом, что стало очевидно — за заботливыми словами скрываются обвинения. Госпожа Сантр поджала губы и уставилась в тарелку.

— Оливия, — продолжал дядюшка. — Тебе следует поучиться лучше владеть своим лицом. Если ты не в состоянии совладать с собой и скрывать нервические настроения, тебе нужно больше отдыхать. Да, пожалуй, отныне ты станешь отправляться в свою комнату в девять вечера. — Оливия опустила глаза, а ее дядя повернулся ко мне. Он хмурил лоб в попытках найти повод меня отругать, и, наконец, нашел. — Я думаю, вы что-то просмотрели в тех бумагах, которые я давал вам на днях. Мы обязаны перехватить этого... как его... Пита! Вы не справились с поручением!

Интересно, почему перехватить должны таможенники с надзорником, а с поручением не справился Леон, скромный помощник и делопроизводитель?

— Господин Сантр, если вы хотите, чтоб я сделал верные выводы, насколько это возможно, мне нужны все сведения, все абсолютно.

— Хорошо, — хлопнул дядюшка ладонью по столу. — Завтра вам доставят всё в кабинет в мэрии. И только попробуйте не дать мне верные результаты!

То есть, делопроизводитель, по сути, секретарь должен выполнить работу, с которой специальный отдел при короле не всегда справляется. Великолепно. Замечательно. Интересно, если он меня уволит, даст ли гольденов хотя бы на проезд?

В мрачном настроении я вернулась во флигель. Идея идти на встречу с неизвестным мужчиной, для которого я — неизвестно что, казалась все хуже. Все, что случилось в Длинночи, должно остаться в Длинночи.

Я достала одолженный в книжной лавке томик, засиделась за ним допоздна и в четверть первого, ополоснувшись в небольшой сидячей ванной, влезла в простую длинную ночную сорочку и закуталась в одеяло. Меня очень быстро сморил сон.

Снилась мне ведьма-странница, которая с самым рассерженным видом грозила мне пальцем. Будто наяву я услышала ее скрипучий голос:

— Я тебе что говорила? Дрянная девчонка! Прокляну!

Меня будто подбросило на кровати. Я зажгла кристалл-светляк и глянула на карманные часы, которые держала ночью на прикроватной тумбочке. Без четверти час. Лицо ведьмы стояло перед глазами.

Где сон, где явь? Может быть, я просто хочу найти повод увидеться с Филиппом еще раз?

Я неосознанно потерла запястье. Оно... заныло? То самое, за которое схватилась ведьма полжизни назад? Что это — моё подспудное желание нарушить все свои принципы и растоптать здравый смысл, явившись в номер семь? Или колдовство странниц, тайн которых никому за пределами их ордена неизвестно?

Запястье заболело еще больше, и кожа будто покраснела на том месте, где когда-то впивался большой палец дамы в черном.

Я вылезла из-под одеяла и направилась к сундуку, где хранила женские штучки и маску. Боль тут же пропала, словно и не было.

Час пополуночи остался далеко позади, когда я постучала в номер семь. Внутри загрохотали шаги, и дверь тут же распахнулась. Филипп протянул мне руку, и я вошла внутрь. Я отметила, что горит камин, но кристалл-светляк погашен. Что ж, по крайней мере, он способен прислушаться и принять во внимание желания дамы.

— Ты пришла. Ты все-таки пришла, — хрипло проговорил мужчина, замерев с моей рукой в своих ладонях. Но спохватившись, он помог мне избавиться от плаща и сапог.

Усадив меня на кровать, он снял с каминной решетки невесть как пристроенную там жестяную кружку, перелил ее содержимое в глиняную и подал мне:

— Здесь горячий взвар. Сегодня холодно. Я не знаю, далеко ли тебе пришлось идти. Кажется, в Давенроке неопасно, но может быть, ты захочешь, чтоб я тебя встречал и провожал?

Я взяла отвар и покачала головой. Не сразу я сообразила, что он уже говорит о будущих свиданиях.

Филипп сел рядом, и в трепещущих отсветах огня я заметила его блестящий взгляд. Он жадно рассматривал меня, будто не ожидал увидеть и теперь боится, что видит в последний раз.

Я допила взвар и отдала ему кружку:

— Благодарю.

Возникла неловкая пауза. Он осторожно взял меня за руку, но вдруг поднял глаза и улыбнулся:

— Я чуть не забыл.

Метнувшись в тумбочке-табурету он взял небольшой мешочек:

— Кристалл полога тишины, — объяснил он. — К сожалению, небольшой, его хватит минут на десять, но пару песен я тебе обещаю.

Я едва не захлебнулась от восторга. Где он раздобыл артефакт в такой глуши? Не могу сказать, что они были очень редкими, но и не на каждом углу продавались. Кроме того, десять минут должны были стоить, как мое жалованье за неделю. Парень так старался ради меня, а я еще сомневалась, приходить или нет!

Ведьмина метка на запястье обдала теплом. Знаю, знаю, чуть не сглупила. Вернусь в большой город, непременно сделаю пожертвование в Орден Странниц.

Филипп поднялся, и узкий проход между кроватью и стеной показался мне сценой в огромном зале, а сама кровать — мягким креслом в первых рядах партера. Он запел о ночи,