Леонхард фон Линдендорф. Барон - Юрий Корнеев

– Как тебя зовут?

– Элдрик Зейлер, ваша милость.

– Хорошо, Элдрик. Пойдем.

И мы все вместе отправились на выход из ратуши. Все – это я, Элдрик и двое кнехтов, моих охранников. Со мной постоянно находилась охрана. А я и не возражал. Город хоть и исконно мой, но все равно только недавно завоеванный. Найдется еще какой-нибудь чокнутый мститель из местных… Все-таки при захвате города мы многих порубили, а ведь у них были родственники, друзья. А пришибить такого пацана, как я сейчас, – много ли надо? Вот и таскаюсь с охраной.

– Элдрик, организуй лошадей, в замок отправимся.

А сам рванул в «санузел». Когда вышел из ратуши, лошади уже были у входа. Мы все сели в седла и поехали к воротам. За воротами я соскочил с лошади и побежал рядом, держась рукой за луку седла. Вот так и добрались до замка – они верхом, а я пешком. Вопросов мне никто не задавал – хочет молодой барон побегать, ради бога, пусть бегает. Как я смог добежать до замка, сам удивляюсь. Просто из упрямства. Пока бежал, проклял все – и свое упрямство, и свое худосочное, нетренированное тело, и даже свои полусапожки. Сапоги-то были без подметок и каблуков. И подошва, и голенища шились из одной и той же кожи. Так что все камушки на дороге были мои. Да еще и эти длинные носы у сапог… А кольчуга? Жуть. Но добежал. Правда, перед самым замком я все-таки взгромоздился в седло. Негоже, чтобы слуги видели задыхающегося сеньора. Наконец-то я мог в спокойной обстановке осмотреть свой замок. Нет, из памяти Лео я знал о нем все, в детстве облазил его полностью. Но вот так, воочию, посмотреть на него было интересно. Все-таки я не совсем Лео. Или совсем не Лео? А, не важно. Замок был красив. Высокие стены с башнями. Две воротные башни. Дубовые ворота, окованные железом. А над всем этим возвышается шестиугольный донжон. Замок был построен еще в десятом веке моими предками. Надо же, ему уже почти четыре сотни лет… Обалдеть.

Ворота начали медленно открываться. Мы въехали сразу во двор, так как герса была поднята. Я соскочил с коня и направился к донжону. Подошел к старшей служанке:

– Через два часа приготовь бочку с горячей водой для мытья и чистую одежду. После мытья – завтрак. Элдрик, за мной.

Мы прошли на площадку для тренировок. Бег от города к замку я теперь воспринимал легкой разминкой. Элдрик гонял меня целый час так, что я в конце концов просто свалился. Но долго отдыхать мне не дали. Зейлер меня поднял и вложил в руку свой меч. Он был тяжелее моего раза в два. И вот эту железную дубину я следующий час просто держал. В вытянутой руке. То острием вверх, то горизонтально. Час я, наверное, все-таки не выдержал. В конце концов рука разжалась и меч упал на землю. Рука наконец-то опустилась и повисла безжизненно вдоль тела. На заплетающихся ногах я добрел до бочки с горячей водой и, раздевшись, залез в нее. Бочка стояла во дворе, и вокруг сновали люди, но мне было наплевать. Вообще-то мылись обычно на кухне, но сейчас, по летнему времени, бочку вытащили на улицу. И только погрузившись по шею в воду, я начал вновь ощущать свое тело. Возле меня стояла молоденькая служанка. Ну, не возле меня, а возле бочки с водой. Симпатичная девица. Невысокая, стройная, и все округлости при ней. Но мне, честно говоря, сейчас было не до нее. Мышцы, конечно, немного расслабились, но как они поведут себя, когда я вылезу из воды? Но вылезать все равно надо. Просидев в бочке минут двадцать, я потребовал мыла. Девчонка притащила мне какой-то полужидкой массы в плошке. Пришлось мыться таким мылом. Я вылез из бочки и стал намыливаться. Девчонка намылила мне спину. Велел ей принести сухого сена и использовал его как мочалку. Обмываться пришлось той же водой, что была в бочке. Вот ведь дикари, нормальной мыльни построить не могли. Я уж не говорю про баню. Ну ничего, я им тут устрою банный праздник. Варвары. А еще кичатся тем, что они переняли культуру Древнего Рима. Да в Риме было тысячи полторы терм. А тут ни в городе, ни в замке помыться негде.

Потом я позавтракал. Наконец-то как белый человек, в большом обеденном зале, за столом. Правда, посуда была глиняная и никакого разнообразия в еде. Кроме обязательной каши с мясом, еще и яичница. Хлеб и вино. Совсем озверели, с утра – и вино. Как говорится, с утра выпил – и весь день свободен. Нет, это не для меня. Мне расслабляться рано. Но ни чая, ни кофе не было. Пришлось пить вино, основательно разбавив его водой.

После завтрака были похороны старого барона. Ну как похороны – отец Магнус прочел над телом коротенькую молитву, и его отнесли в нашу родовую усыпальницу. Вот и все. Но после похорон я таки толкнул речь. Всем напомнил, как я не любил раньше мыться и как отец меня заставлял это делать хоть раз в месяц. Но сейчас, в память об отце, я даю обет, что мыться буду каждый день. Но так как они все – наши верные слуги, то им придется разделить со мной эту тяжелую ношу. Им тоже придется мыться. Но я разрешаю им мыться не каждый день, а раз в неделю. Но обязательно с мылом и мочалкой. Если кто будет отлынивать – выпорю. И еще приказал всем чистить каждый день зубы порошком мела. Ну, вот, хоть вонять перестанут. А чтобы было где мыться, велел построить мыльню во дворе замка. Народ, конечно, обалдел. Но слова против никто не сказал. Даже отец Магнус промолчал. Хотя, насколько я помню, именно церковники больше всех препятствовали мытью. Якобы нельзя смывать святую воду, в которой человек крестился. Идиоты. Ничего, я все свое баронство мыться приучу. Пусть меня считают самодуром, переживу. Тем более что дал обет, а к таким вещам сейчас относятся очень серьезно.

После этого поднялся в кабинет отца, забрал баронскую печать в виде перстня, которую повесил на шнурке на шею – на моих тонких пальцах перстень не держался. Потом сели на лошадей и отправились обратно в город. Правда, по пути я решил заскочить к Хайнцу. Передвигался опять на своих двоих, бегом. И стоило мыться, в самом деле? Опять весь пропотел. Еще эти сапоги… Нет, с этим решительно необходимо что-то срочно делать. Иначе я без ног останусь. Вернусь в город – первым делом вызову к себе сапожника. И пусть только попробует не сшить мне нормальную обувь. На кроссовки я, конечно, не рассчитываю, но уж сапоги-то с нормальной подошвой сшить можно?

Тем временем добрались до мастерских Хайнца. Ворота нам сразу открыли. Еще за забором я слышал ор Хайнца, а тут увидел, как он носится по территории мастерских с палкой и охаживает ею всех встречных. Наконец он увидел нас и подошел.

– Что случилось, Хайнц?

– Ваша милость, вокруг одни лодыри и безрукие разгильдяи. Колеса для мехов еще не готовы, мехи еще не сшили, горшечники вообще обнаглели. Обещали привезти мне первую партию горшков, как вы говорили – тиглей, только сегодня к вечеру. Никто работать не хочет.

– Хайнц, закажи еще три больших меха, понадобятся. Потом расскажу для чего.

– Ну, одни для той большой печи, что строят на берегу…

– Так и есть. Про другие потом узнаешь. Циммерман строителей дал?

– Да куда он денется…

– Что с моими кулевринами?

– Все готово, ваша милость. Форму из глины я уже приготовил. Сейчас сохнет. Стержень для ствола из глины тоже сохнет. К вечеру обожгу его в печи и отполирую. Утром отолью кулеврину.