Лесные тайнички - Николай Сладков

Притащила лиса лисятам мышей на обед. А лисята сыты – давай с мышами играть. Двое одну мышь схватили – тянут-потянут. А один сразу трёх мышей в пастишку – хап! Только хвостики висят.

Играли, пока не надоело. Тогда мышей бросили – в нору залезли. Легли у входа, мордочки на передние лапки положили – смотрят из тёмной норы на светлый мир. И видят: прилетели к норе мухи. Закружили, зажужжали. За мухами – птичка трясогузка. Тоненькая такая, серенькая. Хвостиком качает и ножками семенит. Пробежит и остановится, пробежит и остановится. А остановится – и закачает хвостиком. На мух смотрит.

Съёжились лисята. Трясогузка вправо, и лисьи глаза вправо, трясогузка влево – глаза влево. Так и перекатываются.

Лисята как выскочат! Чуть-чуть птичку не поймали.

Опять в нору забились – караулят.

Опять слетелись мухи. За мухами – трясогузка. У самой норы хвостиком дразнит.

Лисята как выскочат – чуть не поймали!

Тут уж и не поймёшь: игра это или охота?

Вот в который раз выскочили – и опять зря. Сбились в кучку. А сверху, с синего неба, нависла тень, заслонила солнце.

Кинулись лисята разом в нору – еле протиснулись.

Это орёл их припугнул.

Видно, ещё молодой орёл, не бывалый. Тоже, наверное, играл: у всех зверят да у птиц все игры в охоту. Только игрушки у всех разные. У одних – мыши, у других лисята. Играй да поглядывай!

А удобная это игрушка – мышь. Хочешь – в охоту с ней играй, хочешь – в прятки. А надоело – хап! – и съел.

Давно я дознавался: почему зябликов зябликами зовут?

Ну славка-черноголовка – понятно: у сам-чика беретик чёрный на голове.

Зарянка – тоже ясно: поёт всегда на заре и нагрудничек у неё цвета зари.

Овсянка – тоже: на дорогах всю зиму овёс подбирает.

А вот почему зяблик – зяблик?

Зяблики ведь совсем не зяблики. Весной прилетают как только снег сойдёт, осенью часто до нового снега задерживаются. А бывает, кое-где и зимуют, если корм есть.

И всё-таки назвали вот зяблика зябликом!

Этим летом я, кажется, эту загадку разгадал.

Шёл я по лесной тропинке, слышу – зяблик гремит! Здорово поёт: головку запрокинул, клюв разинул, на горлышке пёрышки дрожат – будто он горло водой полощет. И песенка из клюва так и брызжет: «витт-ти-ти-ти, ви-чу!» Даже хвостик трясётся!

И тут вдруг тучка наплыла на солнце: накрыла лес тень. И зяблик сразу сник. Нахохлился, насупился, нос повесил. Сидит недовольный и уныло так произносит: «тр-р-р-р-рю, тр-р-р-рю!» Будто у него от холода «зуб на зуб» не попадает, этаким дрожащим голоском: «тр-рю-ю!»

Кто такого увидит, сразу подумает: «Ишь зяблик какой! Чуть солнце за тучку, а он уже и нахохлился, задрожал!»

Вот почему зяблик стал зябликом!

У всех у них такая повадка: солнце за тучу – зяблики за своё «трю».

И ведь не от холода: зимой-то и похолоднее бывает.

Разные на этот счёт есть догадки. Кто говорит – у гнезда беспокоится, кто – перед дождём так кричит. А по-моему, недоволен он, что солнце спряталось. Скучно ему без солнца. Не поётся! Вот он и брюзжит.

Впрочем, может, и я ошибаюсь. Разузнайте-ка лучше сами. Не всё же вам готовенькое в рот класть!

Почему всё же зяблика так зовут?

Смысл названия «зяблик» в том и состоит, что птица прилетает ранней весной и «зябнет». Ведь в лесу ещё лежит снег и по ночам крепок морозец. Зяблик «зябнет», но всё равно поёт.

А какие названия ещё птицам не подходят?

Случается, что название вообще не соответствует ни облику, ни повадкам птицы. Например, каменного рябчика назвали дикушей. Птица, наоборот, крайне доверчива и не пуглива. Ошибка вышла.

Каменный рябчик

Отстал птенец от своих, остался в лесу один – слабый и неумелый. Один аппетит хоть куда.

Раньше от мягкой гусенички нос отворачивал, а теперь и колючему жуку бы рад. По вечерам, бывало, все садились рядком, крылышко к крылышку, весело и тепло. А сейчас один, страшно и холодно.

Зовёшь – не отзываются, кричишь – молчат. Вон сколько птиц в лесу, а ты как в пустыне.

Но повезло сироте: увязался он за семьёй славок. С куста на куст с ними перепорхнул и стал своим. Пискнул – ответили. Рот разинул – сунули в рот.

Стал он у славкиных детей вроде няньки. Чуть холодно – они к нему. Сядут рядком – всем тепло. Старым-то славкам с малышами возиться некогда: едва успевают для них корм добывать.

Так и стал приёмыш жить. Совсем другое дело теперь. Не только жук – и гусеничка перепадает. Спит со всеми, крылышко к крылышку. Крикнет – ответят, позовёт – отзовутся. Не то что один в лесу.

Сытно, тепло и весело. Клюв твердеет, крылья растут.

Чего ещё птенцу надо?

Неужели птицы так легко принимают в свою семью чужих птенцов?

Славки – очень «отзывчивые» и сердобольные родители. Именно их гнёзда кукушки наиболее часто «награждают» яйцами-подкидышами. Славки старательно выкармливают ненасытного кукушонка. Описываемый автором случай вполне мог иметь место.

Вошёл в тёмный лес медведь – хрустнула под тяжёлой лапой валежина. Испугалась белка на ёлке – выронила из лапок шишку.

Упала шишка – угодила зайцу в лоб.

Сорвался заяц с лёжки – помчался в гущину.

На тетеревиный выводок наскочил – переполошил всех до смерти.

Сойку из-под кустов выпугнул. Сороке на глаза попался – та крик подняла на весь лес.

У лосей уши чуткие, слышат: сорока стрекочет! Не иначе – охотников видит.

Пошли лоси по лесу кусты ломать!

Журавлей на болоте вспугнули – те закурлыкали. Кроншнепы закружили, засвистели уныло.

Остановился медведь, насторожил уши.

Недоброе творится в лесу: белка стрекочет, сорока и сойка трещат, лоси кусты ломают, болотные птицы кричат тревожно. И позади кто-то топочет!