Лезвие света - Андреа Камиллери

что на газетных листах есть отпечатки пальцев. Верно как налоги, что кто-то сумеет понять по осколкам, о каком оружии идет речь и где оно произведено. А у нас таких спецов нет. Ясно? Так что это дело нам не по зубам. Смиритесь, его надо передать в отдел по борьбе с терроризмом.

Наступило молчание. Потом Ауджелло сказал:

— Ты прав.

— Отлично, — ответил Монтальбано. — Итак, раз мы договорились, ты, Мими, собери все: и осколки, и газеты — и поезжай в Монтелузу. Попросишь о встрече с начальником управления, все ему расскажешь, потом, получив его благословение, пойдешь в отдел по борьбе с терроризмом. Доложишь, передашь вещдоки, вежливо попрощаешься и вернешься сюда.

Лицо Мими выражало сомнение.

— Может, лучше отправить Фацио? Он был, когда нашли газеты и обломки.

— Нет, мне нужно, чтобы Фацио немедленно занялся одним делом.

— Каким? — спросил Фацио.

— Съезди еще раз к Интелизано. Постарайся как можно больше разузнать о тех тунисцах. Никто не запрещает нам вести параллельное расследование. Но смотрите: в управлении пока не должны знать, что мы тоже копаем.

Фацио довольно усмехнулся.

Часов в семь позвонил Катарелла.

— Синьор комиссар, тут до вас Паскуале, который вроде как сын горничной вашей Аделины, так вот он говорит, что если у вас есть время, то у него есть до вас разговор, лично-персонально.

— Он на проводе?

— Никак нет, он находится в присутствии.

— Так пусть зайдет.

Паскуале вошел, на ходу снимая кепку.

— Целую руки, синьор комиссар.

— Здорово, Паскуале. Садись. Все живы-здоровы?

— Слава богу, спасибо.

— Раздобыл чего?

— Ага. Но сперва мне надо совершенно точно знать место и время ограбления, тютелька в тютельку. Вы вроде говорили, что дело было в переулке Криспи, верно?

— Верно. Погоди минутку.

Он встал, прошел в кабинет Фацио, взял заявление Ди Марты, записал на бумажке номер телефона. Вернулся к себе, включил громкую связь и набрал номер.

— Ты тоже послушай.

— Алло, — раздался молодой женский голос.

— Комиссар Монтальбано. Я хотел бы поговорить с синьорой Лореданой Ди Мартой.

— Это я.

— Добрый вечер. Простите, что беспокою вас, синьора, но мне нужно кое-что уточнить по поводу ограбления.

— Боже мой! Мне бы не хотелось… я чувствую себя так…

Она была совершенно расстроена.

— Синьора, я знаю, что вы…

— Разве муж вам не всё рассказал?

— Верно, синьора, но ведь ограбили вас, а не его, понимаете?

— И что же я должна сказать, кроме того, что уже сказала?

— Синьора, я понимаю, что вам тяжело снова говорить об этой неприятной истории. Но вы должны понимать, что я никак не могу…

— Простите. Я постараюсь. Слушаю.

— Сколько ночей назад случилось ограбление?

— Три.

— В котором часу?

— Видите ли, как раз перед тем, как заметить лежавшего на дороге мужчину, я случайно взглянула на часы. На них было четыре минуты первого.

— Благодарю вас за любезность и понимание. А раз уж вы сказали когда, можете сказать, где все случилось?

— Как? По-моему, я уже столько раз это говорила! В переулке Криспи, потому что мне надо было положить…

— Да, я знаю, но на каком уровне? Можете указать точнее?

— Что значит — на каком уровне?

— Синьора, переулок Криспи не такой длинный, правда? Вроде как там есть пекарня, магазин…

— Ах да, я поняла. Дайте подумать. Да! Если не ошибаюсь — но скорее всего так и есть, — между магазином тканей и ювелирной лавкой Бурджо. В паре метров от круглосуточной кассы.

— Благодарю вас, синьора. Пока что у меня больше нет вопросов.

Повесил трубку и посмотрел на Паскуале.

— Слышал?

— Слышал.

— Ты это хотел знать?

— Ага.

— И?..

— Зуб даю, вор не из наших.

— Заезжий или случайный?

— Скорее случайный, чем заезжий.

— Понял.

Но комиссар чувствовал, что Паскуале хочет еще что-то сказать и не решается.

— Еще что-то? — подбодрил он.

— Вроде как.

Похоже, признание давалось ему с трудом.

— Говори. Ты ведь знаешь: я никогда не назову имен.

— Насчет этого у меня сомнений нет.

Наконец он решился.

— Она вам лапшу на уши вешает.

— Кто?

— Та дамочка на телефоне.

— Откуда ты знаешь?

— Вы уж простите за любопытство, а полиция говорит с карабинерами? И карабинеры — они говорят с полицией?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что синьор Анджело Бурджо, хозяин ювелирной лавки в переулке Криспи, заявил карабинерам, что его магазин обчистили, и было это ровно три ночи назад.

Монтальбано изумился.

— Расскажешь что-нибудь еще?

— Могу, но… вы обещаете?..

— Не волнуйся, Паскуале.

— Парни, как обычно, поставили одного на шухере: оттуда, где он стоял, был виден весь переулок. Он оставался на позиции с половины двенадцатого до полпервого ночи. Нестыковочка.

— В смысле?

— Никто на дороге не валялся, и никакая машина не останавливалась.

— Я понял.

— Чтоб вы знали: за целый час там проехали только «скорая», фургон и мопед.

— Спасибо тебе, Паскуале.

— Всегда рад помочь, синьор комиссар.

Так значит, прекрасная синьора Лоредана наплела муженьку кучу небылиц.

Надо выяснить, что же случилось на самом деле и куда испарились шестнадцать тысяч евро.

А пока можно было строить любые предположения — начиная с того, что ограбление случилось в другом месте, что Лоредана узнала вора и ей не хватило смелости сказать мужу, и кончая тем, что Лоредана сговорилась с вором.

Он встал, снова прошел в кабинет к Фацио, взял листок, который лежал вместе с заявлением и на котором Фацио записал сведения: вот она, Валерия Бонифачо, близкая подруга Лореданы, Виа Палермо, 28. И номер телефона есть.

Сел за стол Фацио, набрал номер.

— Алло! — ответил женский голос.

Он зажал нос пальцами, чтобы изменить голос.

— Дом Бонифачо?

— Да.

— Я бухгалтер Милипари из «Фульконис навигационе». Хотел бы поговорить с капитаном.

— Мой муж сейчас в Генуе, у них там стоянка.

— Ясно, спасибо. Позвоню ему на мобильный. Да, кстати, если мы отправим ему бандероль в Вигату, вы завтра с утра будете дома?

— Да. До десяти.

— Спасибо, синьора.

Комиссар повесил трубку. Он решил навестить синьору Валерию назавтра, с утра пораньше. А раз муж не будет путаться под ногами, может, она и скажет то, что ему нужно узнать.

Доехав в Маринеллу, он увидел, что Аделина оставила на кухонном столе записку.

вчера вечером вы кушали не дома и мне пришлося выкинуть ужин впомойку што очень жаль Вчера у вас была преятная компания так што я не стала ничево готовить подумала может и севодня вы куда поедите штоб мне снова не выкидовать ужин Если завтра решити кушать дома оставте записку.

Монтальбано чертыхнулся. Вряд ли речь шла о вендетте Аделины за то, что он привел в дом женщину, —