Древняя душа - Елена Амеличева

Мы вернулись в дом и вошли в кухню. Вот стакан, наливаем туда немного воды. Глянув на подставку с ножами, я посмотрела на Алекса.

– А… как это делать?

– Раньше у тебя был складной скальпель.

И много чего еще – память, например.

Не успев сообразить, что делаю, я взяла нож и, надавив, провела лезвием по запястью. Ну, больно, конечно, но бывало и хуже. Хотя все равно не помню. Струйка полилась в воду в стакане. Она становилась все тоньше и тоньше, пока не превратилась в капельки. Когда последние упали в красную жидкость, ранка прямо у меня на глазах… заросла! Ух ты!

– Твой коктейль готов! Соломинки с зонтиком, извини, нет, – неуклюже пошутила я, протянув стакан Алексу. – До дна!

– Как скажешь, – хрипло прошептал мужчина, махом опрокинув его в себя.

– Закусывать не полагается?

– Только если вот так! – он притянул меня к себе и поцеловал.

Внутри взметнулась буря. Желание плавило меня изнутри, заставляя постанывать и так крепко прижиматься к мужу, словно раньше мы были единым существом, а потом по недоразумению распались надвое, и теперь пришло время это исправить. И не представляла, что можно так хотеть мужчину! Неужели у нас с Алексом так всегда было?

– Прости, нельзя. – Он вновь отстранился, тяжело дыша. – Чем я только думал!

– Не надо думать! – я попыталась снова притянуть его к себе, но мужчина замотал головой и сбежал. Снова.

Да как же мне это надоело, в конце-то концов! Взрослые, вроде, люди, женатые не первый год! Что за мелодрама на пустом совершенно месте?! Из моей груди вырвалось рычание. Так, все, с меня довольно! Вылетев за ним следом в коридор, я втолкнула его в спальню.

– Саяна!

– Заткнись уже, идиот! – вырвалось у меня. – Или за неимением серого волчка сама тебя укушу и вовсе не за бочок!!!

Заставив его приземлить попу на край кровати, я села сверху. Алекс застонал, целуя меня, одновременно пытаясь и оттолкнуть, и прижать к себе еще сильнее.

– Прекрати! – руки рванули его рубашку. – Ты мой муж? Вот и давай исполняй супружеский долг!

– Невозможная женщина! – выдохнул он, рассмеявшись сквозь стон.

– Знаю! – моя ладонь скользнула вниз по его животу, быстро справилась с ремнем и молнией – а руки-то помнят – и нырнула внутрь.

– Саяна! – Алекс изогнулся, хватая ртом воздух, – малышка моя!

Сдвинув в сторону трусики, я направила его внутрь себя. В голос застонав, мужчина сжал мои ягодицы. Мы явно занимались сексом раньше – движения были слаженными и приносили море удовольствия. Ни о чем не думая, я отдалась инстинктам и, прижавшись к Охотнику, растворилась в оргазме, увлекая супруга за собой.

– Все хорошо, любимая? – его голос вывел меня из блаженства, в котором млело и тело, и душа.

– Все очень хорошо! – едва слышно прошептали губы. – И чего сопротивлялся, спрашивается? Может, ты просто любишь, чтобы тебя уговаривали и соблазняли, признавайся!

– Люблю! – прошептал Алекс, целуя мою шею. – Все, что ты со мной делаешь, малышка! Столько месяцев без тебя! С ума чуть не сошел!

– Месяцев?.. – я попыталась отстраниться, чтобы посмотреть Алексу в лицо. – Почему месяцев?

– Оговорился, прости, – он потянул мою майку наверх. – Давай снимем?

– Может, мне холодно?

– Тогда придется тебя согреть! – мужчина снял ее, отшвырнул на пол, отправил туда же трусики и прильнул ко мне, уложив на спину. – Обожаю, когда ты всем телом прижимаешься, обнаженная!

– А что еще обожаешь? – я запустила руку в его волосы. – Рассказывай!

– Тебя, любимая! – он улыбнулся и подарил такой поцелуй, что у меня напрочь пропало желание разговаривать.

– Ты жену из кровати сегодня выпустишь? – поинтересовалась я после того, как мы пообедали, и Алекс утащил меня обратно в постель.

– Сама требовала отдать тебе супружеский долг!

– Да ты уж и проценты набежавшие заплатил!

– Ничего подобного! – он вновь сгреб меня в охапку, смеясь.

– Таймаут! – взмолилась я. – Не знала, что разбужу монстра! Все, секс-террорист, завязывай!

– Что именно завязывать? И каким узлом?

– Ща допросишься, продемонстрирую ведь! – мне с трудом удалось отбиться от Охотника и улечься на живот. – Расскажи лучше то, что еще не рассказывал – о нас.

– Могу даже лучше сделать, – Алекс встал с кровати и голым прошлепал к стене, – показать!

– Да уж вроде все показал, – хмыкнула я, разглядывая его весьма неплохую попу и татуировку – черный меч во весь позвоночник, эфес на крестце, острие у основания шеи. Крест на рукояти свидетельствовал об убийстве первого санклита, об этом муж недавно рассказывал. К счастью, у меня нет такого тату! Я внутренне содрогнулась, примерив на себя роль убийцы, и скривилась – а ведь недавно заявляла о готовности убить ненавистного Горана Драгана!

Алекс тем временем что-то нажал внизу у стены, половина ее уползла в сторону, обнажив вход в потайную комнату. Ну, хотя, небольшую – это если сравнивать с размерами спальни, а так в ней вполне можно было поставить односпальную кровать, да еще на пару тумбочек и стул место бы осталось.

– Не удивляйся, тут наркобарон какой-то жил, – мужчина что-то взял с полочки на внутренней стороне и вернулся в постель, – ему надо было где-то килограммы денег хранить! Вот, смотри, – он протянул мне включившийся смартфон.

– Ой, где это снято? – я вгляделась в фото, где мы с Алексом стояли в обнимку, счастливые. – Петербург?

– Да, – Охотник нежно улыбнулся, – город, в котором мы встретились. – И полюбили друг друга.

– Белые ночи, – прошептали губы, пока глаза жадно смотрели на десятки фото с Петербургом, который будто купался в молоке. Внутри души заныло, отчетливо подав сигнал – что-то не так. Но что?

Я все еще думала об этом, когда вечером мы вышли в сад. Проходя мимо того места, где стоял пес, я неосознанно бросила туда взгляд и только подойдя к качели, осознала тот факт, что на размытом до грязи грунте были не отпечатки лап, а следы человеческих ног. Или не человеческих…

Касикандриэра.

Их голоса я услышала издалека.

– Ты превратила нашу жизнь в служение покойнику! – это отец. – С самого рождения мучила Риэру, безвинную дочь! А теперь заставляешь ее стать женой этого монстра!

– Она виновата! – голос матери взлетел к потолку. – Не смей такое говорить, Аконт! Если бы не эта дрянь, мой мальчик был бы жив! Наш первенец-сын, наследный принц!

– Да очнись же уже! Он мертв, давным-давно это лишь прах в усыпальнице! Раскрой глаза, надо любить живых детей!