Арабская кровь - Таня Валько

– Ну и?.. – подгоняет его Дарья, так как история на самом деле интересная.

– Кроме того, что у него было много интересов, он, увы, был страшно богобоязненным мусульманином.

– Почему увы? – удивляется консул Петр.

– В семье он ввел суровую дисциплину, был чрезмерно религиозным. Дома постоянно принимал паломников со всего мира, которые прибывали на хадж[13] в Мекку. Его любимый сынок, Усама, с детства общался с известными и подчас одержимыми духовными представителями всевозможных мусульманских ответвлений. Уже в школе он примкнул к консервативному, ортодоксальному Мусульманскому Братству, созданному в Египте. Движение это по сей день борется со всей «гнилью» Запада. В основном, пожалуй, не признает угнетения. Все в семье, как и каждый житель Саудовской Аравии, исповедовали ваххабизм – наиболее радикальное ответвление ислама. Он провозгласил возвращение к истокам, то есть к первозданной чистоте религии, простоте и суровости обычаев. Усама объединил разные ортодоксальные движения, и эффект был потрясающий. Мы все это понимаем и знаем об «Аль-Каиде» и ее методах. Убийство вождя не поможет, потому что лавина уже двинулась и, к сожалению, захватывает весь мир.

– Твой папа, мама и ты тоже там воспитывались? – тихо спрашивает Дорота.

– Нет, конечно! – восклицает Хамид. – Мы воспитывались у дяди Мохаммеда, о котором я, к сожалению, ничего не знаю, кроме того, что он был очень религиозный и у него были большие сексуальные потребности.

Женщины смущаются, а юная Дарья краснеет до корней волос.

– Представьте себе, что он был женат сразу на двадцати двух женщинах! Такова наша мусульманская традиция, – говорит Хамид и с лукавым выражением лица продолжает рассказ: – Нельзя договориться, пойти выпить кофе, в ресторан, потанцевать или тем более переспать с девушкой. Все это грех и позор. Haram![14] Если хочешь всех этих вещей, то нужно жениться – и баста. Таков порядок! А потом можно без проблем развестись, – заканчивает он со смехом. – Знаете, что в Саудовской Аравии это очень популярный способ отношений между полами и вместе с тем большая проблема? Редко какая-нибудь из пар выдерживает до первой годовщины свадьбы, разводятся почти семьдесят процентов новобрачных. Религиозная полиция и все мутаввы[15] беспомощны.

Мужчина хлопает себя от удовольствия по бедрам.

– На этом вашем, следуя здешнему мнению, испорченном до мозга костей христианском Западе люди попросту друг с другом ходят, но это, конечно, вы лицемерные, а не мы… Что ж, вернемся к нашим баранам. Мой папа родился, собственно, от такого союза, представьте себе, на одну ночь. Бабушка была красоткой, тоже неплохо образованной для того времени, интеллектуалкой, а не девушкой для развлечений. Ни она его не любила, ни он ее, поэтому после короткого периода супружества они расстались без сожаления. Он был честолюбивым сукиным сыном, поэтому регулярно платил алименты, оплачивал обучение отца в школе и институте. После развода бабушка выехала в Эр-Рияд, где вышла замуж за моего настоящего дедушку, суперкрасивого парня, и они были очень счастливы.

– Это хорошо. – Дорота вздыхает с облегчением, потому что ей сразу стало жаль обиженную богачом женщину.

– Можете представить себе раздел имущества в такой большой семье после смерти дедушки? Однако тот был очень непрост. Своему Усаме оставил больше всех – целых двести пятьдесят миллионов долларов. Тем самым спонсировал фундаменталистов и всю «Аль-Каиду».

– О, черт! – восклицает Лукаш. – Я очень неплохо зарабатываю, но не в состоянии представить себе такого количества денег.

– Остальные поделили объедки. Впрочем, никто не жаловался: суммы были достаточно велики. Так, значит, возвращаемся к происхождению фамилии, мои милые слушательницы. Когда один из семьи, состоящей из двухсот человек, взбесился, всем остальным трудно в одночасье изменить фамилию и прятаться по кустам. Большинство из нас знает Усаму только по рассказам, телевидению и Интернету.

– Это хорошо, – шепчет с облегчением Дорота.

– Что касается моего пребывания в Йемене, то у меня там филиал фирмы, которая работала скорее как волонтерская.

– В качестве благотворительности там строят школы, дороги, больницы, – с гордостью говорит Марыся, присоединяясь к супругу.

– Мы сотрудничаем с ЮНЕСКО при реставрации старинных чудес света, достопримечательностей, которых в той необыкновенной, но бедной стране в достатке. И там я познакомился с моей красивой женой, которая была самой дорогой жемчужиной в старом городе Саны.

При этих словах он подходит к Марысе и нежно целует ее в лоб. Она счастлива, что муж в конце концов не постеснялся публично выказать своих чувств к ней.

– Хватит уже этих захватывающих дух историй. Приглашаем на ужин, а то сейчас, пожалуй, вы все свалитесь от голода. – Смущенная, но довольная хозяйка дома встает и направляется в сторону столовой.

После изысканного ужина в резиденции бен Ладенов активность матери значительно уменьшилась. Выглядело это так, будто ей уже не хочется общаться с дочкой. Марыся потерпела ужасное поражение, досадив ей. «Она думала, что мы живем, как цыгане, и сейчас чувствует себя глупо. Пусть ей будет стыдно!» – думала Марыся. Реакция Дарьи, напротив, была совершенно другой. У девушки, по правде говоря, пора выпускных экзаменов в школе и окончание года. Но она ежедневно изводит сестру общением или в Фейсбуке, или по скайпу. В Интернете они стали вместе учить лекции: Марыся ничего не забыла из школьной программы. В отличие от Дарьи, она всегда была первой ученицей.

– Ты должна работать в моей школе, – говорит Дарья. – Знаешь, какие у нас глупые учителя?! Ни один из них так хорошо и понятно не смог мне объяснить тему, как ты. Серьезно!

– Детка моя, у меня только аттестат! – с сожалением бросает Марыся.

– Но ты хорошо окончила школу и чертовски способная. Тебя бы наверняка приняли. Я спрошу, а ты готовься на следующий учебный год. Бессмысленно сидеть целыми днями в доме, даже в таком, как твой. Во-первых, ты еще слишком молодая, а во-вторых, детей-то еще нет.

– Ты права, я должна с этим что-то делать, – вздыхает Марыся, – я тут словно в вакууме.

– Только не беременей, у тебя есть еще на это время, – говорит Дарья, как маленькая старушка.

Марыся признает, что сестра права, но, с другой стороны, хотела бы, чтобы рядом с ней был маленький бутуз. Однако по-прежнему с этим ничего не выходит. Таблеток противозачаточных она не принимает уже давным-давно, и любовью занимаются они с Хамидом, никак не предохраняясь, а беременности нет как нет. Она отдает себе отчет, что они должны вместе пойти к гинекологу-индуске, но страх душит ее от мысли, что та может проговориться об аборте. Кто знает, может, как-то обойдется. Марыся боится, что Хамид окажется традиционалистом и не поймет, что не она была в этом виновата. Жертвы изнасилования никогда не виноваты. Однако в арабских странах на это смотрят иначе. Женщина всегда за все в ответе.