Искушение Анжелики - Анн Голон

Барон казался озадаченным и не ответил. Он поклонился графу, который приветливо протянул ему руку.

Затем Жоффрей де Пейрак представил жене своих двух попутчиков. Голландца звали Питер Богген.

Второй был мессир Бертран Дефур, который с тремя братьями владел небольшой концессией на перешейке в самой глубине Французского залива [2].

Пикардиец с широкими плечами, крупными, словно вырезанными из дерева чертами загорелого лица, по-видимому, давно уже не имел возможности разговаривать с красивой женщиной.

Он казался вначале смущенным, но потом, взяв себя в руки, поклонился с простой непосредственностью.

— Нужно отметить эту встречу, — сказал он. — Пойдемте выпьем.

Какой-то хрип, раздавшийся позади группы, заставил всех обернуться.

Солдар Адемар прижался к двери, устремив глаза на Анжелику.

— Демон, — бормотал он. — Это.., это она!.. Вы мне не сказали. Это нехорошо. Почему вы мне ничего не сказали, мой лейтенант?

Де Сен-Кастин застонал от отчаяния. Он схватил солдата и сильным ударом ноги в нужное место отправил на землю.

— Чума побери этого кретина! — воскликнул он, задыхаясь от ярости.

— Откуда взялось это чудище? — спросил Пейрак.

— Я не знаю. Вот кого нам теперь присылают вербовщики из Квебека! Не думают ли они, что в Канаде нам нужны солдаты, которые дрожат от страха?..

— Успокойтесь, господин де Сен-Кастин, — сказала Анжелика, положив ладонь на его руку. — Я знаю, что хотел сказать этот бедняга.

Она не могла удержаться от смеха.

— Он так забавен со своими выпученными глазами. Это не его вина. Его напугали слухи, которые ходят по Канаде, — и я тут ни при чем.

— Так вы не обиделись, сударыня?.. Действительно, нет? — настаивал де Сен-Кастин, размахивая руками с южной пылкостью. — О, проклятые идиоты! Пользуясь вашим отсутствием и тайной вашей судьбы, они распространяют подобный вздор и столь оскорбительные басни!

— Теперь, когда я вышла из леса, мне нужно попробовать развеять их. И в частности, поэтому я сопровождаю мужа в нынешней поездке. Прежде чем я вернусь в Вапассу, нужно, чтобы вся Акадия убедилась если не в моей святости

— боже упаси! — то, по крайней мере, в моей безобидности.

— Что касается меня, то я в этом убежден, — сказал коренастый Дефур, приложив к сердцу свою широкую ладонь.

— Вы оба — настоящие друзья, — сказала Анжелика с признательностью.

И, тронув их за плечи, она одарила каждого одной из своих чарующих улыбок, составляющих ее обаяние. Она знала, что могла разделить дружбу и с аристократичным бароном де Сен-Кастином, и с честным пикардийским крестьянином: все они стали братьями в силу общей их принадлежности к земле этой безумной и дикой Акадии. Пейрак видел, как она с непринужденным смехом увлекла их к двери.

— Вы знаете, дорогие друзья, — говорила она, — что для женщины не так уж неприятно слыть дьявольской натурой. В этих словах угадывается скрытое преклонение перед властью, в которой ей столь часто отказывают. Бедный Адемар не заслужил такого насилия над ним… А теперь прошу вас не говорить больше об этом и пойдем выпьем. Я умираю от жажды.

Во втором зале фактории все устроились вокруг стола. Возбужденные, они говорили о вещах, которые другим показались бы полными драматизма, но в их устах приобретали характер шутки и даже комических эпизодов.

Голландец, обретя в компании французов свойственную фламандцам жизнерадостность, поставил на стол стаканы, кружки, кувшины с пивом, ромом, водкой и оплетенную бутыль с красным терпким вином. Он недавно выменял ее за меха на пиратском корабле из Карибского моря, затерявшемся в устье Кеннебека.

Пейрак краем уха прислушивался к разговору, глядя на Анжелику. Пораженный еще раз широтой ее женской натуры, он вспомнил, что когда-то в Тулузе она одной улыбкой и несколькими словами привлекла к себе его самых недоверчивых друзей, и с тех пор они были готовы дать себя четвертовать за нее. Он как бы вновь открывал ее живой и светлый ум, подкрепленный женский опытом, несравнимое изящество жестов, очарование ее находчивости.

Внезапно он вспомнил также, какой она была в прошлом году, когда вместе с ним оказалась в этих краях после того удивительного путешествия на «Голдсборо», где они снова нашли и узнали друг Друга.

У нее был тогда полный печали взгляд, вид затравленной женщины. Ореол несчастья, казалось, окружал ее лицо.

И вот, менее, чем за год, она снова обрела свою веселость, непринужденные манеры счастливой женщины. Это было результатом любви и счастья вопреки всем тяготам зимы. Это была его заслуга!

Он возродил ее, вернув самой себе. И когда он встречался с ее взглядом, то бросал ей улыбку, полную властной нежности.

Маленькая англичанка, бледная и безмолвная среди этих возбужденных людей, переводила взгляд с одного на другого.

Барон де Сен-Кастин рассказывал, как маркиз д'Урвилль, комендант Голдсборо, с помощью гугенотов из Ла-Рошели дал отпор двум кораблям пирата Золотая Борода. В конечном счете, дело решили два метких пушечных залпа раскаленными ядрами. Пожар занялся на палубах, и бандит вынужден был отступить за острова. С тех пор он, казалось, затаился, но надо оставаться начеку.

Граф спросил, не вернулись ли еще два корабля, которых он ожидал: один из Бостона, другой — «Голдсборо» — из Европы. Но было еще слишком рано. Что касается небольшой бостонской яхты, которая высадила людей Кутра Рица в устье Кеннебека, то она вынуждена была сразиться с упомянутым Золотой Бородой и вернулась в порт сильно поврежденная.

— Этот разбойник заплатит мне сторицей, — заявил Жоффрей де Пейрак. — Он не хочет ничего упустить. Но, если он не вернет мне живым моего швейцарца, то я доберусь до его собственной шкуры. Я его найду хоть на краю света.

Дефур сказал, что Французский залив кишит этими канальями пиратами и флибустьерами южных морей. Зная, что летом в северные колонии англичан и французов шли корабли с товарами, они рыскали здесь, чтобы захватывать их с меньшим риском, чем испанские галионы. Это притягивало к Акадии английские военные корабли, вызываемые для охраны рыболовецких флотилий в Бостоне или Вирджинии.

— Не говоря о том, господин граф, что этим англичанам нечего делать во Французском заливе. С какой стати они считают, будто им все позволено?

Дефур добавил, что, совершая торговое путешествие вдоль берегов, он сумел осуществить одно важное дело.

— В прошлом году, когда я почти умирал от голода, истощив запасы, вы хорошо снабдили меня всем необходимым, господин де Пейрак, и теперь, проходя через устье реки Сен-Жан, я смог забрать шесть солдат из гарнизона небольшого форта Сент-Мари. Я привез их сюда, чтобы передать в ваше распоряжение.