Ублюдок, притворись моим парнем...Книга 2 - Екатерина Юдина

Позже я возненавидела себя за эти мысли, но в тот момент я украдкой подумала о том, что мне немного импонировала сила Леон-Гонтрана. Этот парень достиг многого и благодаря своему характеру и возможностей, никогда не совершал каких-то низких, подлых поступков. Это удел слабых. Он сильный. Пусть и мудак, но сильный мудак. Он бы не насиловал девушку исподтишка, пользуясь ее полной беззащитностью и не запугивал бы ее потом мерзкими сообщениями. Или все же Флавье это сделал?

— Нам нужно поговорить, — наконец-то сказала я. — Пожалуйста, дай мне возможность нормально поговорить с тобой.

— Что с тобой Куница? Опять пытаешься разыграть спектакль? — поинтересовался Леон-Гонтран ясно слыша мой сиплый голос и учащенное дыхание.

— Нет, я ничего не разыгрываю. Я хочу поговорить с тобой, — я опустилась на край дивана и потерла лицо ладонью. — Давай завтра утром встретимся в какой-нибудь кофейне. Пожалуйста.

Если честно, я пожалела о том, что сразу позвонила Флавье, ведь тогда я пребывала в сумбурном состоянии и даже толком не могла произносить слова. Да и я не понимала, что говорить и какие слова подбирать для ответов. Мне нужно было морально подготовиться к этому разговору и задать вопросы не по телефону, а Леон-Гонтрану в лицо.

— Хорошо, Куница. Давай поговорим, — спустя несколько секунд молчания согласился Флавье.

Тогда мы договорились встретиться утром следующего дня в довольно популярной кофейне.

— Куница, это даже похоже на свидание, — послышался ироничный смешок. — Может, в таком случае мы поговорить после свидания? У нас получится очень хороший разговор, если во время него мой член будет глубоко в тебе.

— Озабоченный, — я фыркнула и отключила звонок. Почему-то к окончанию разговора с Флавье я даже успокоилась немного.

Весь вечер я думала о том, что же буду говорить Флавье и какими словами у меня получится выведать у него правду. О том, что мне делать после разговора я толком не понимала. В худшем случае мне следовало опять убегать. На хорошее окончание разговора я почему-то даже не рассчитывала.

Время уже близилось к полночи и я решила попросить у Оливии немного снотворного, чтобы хоть немного поспать. А то мое бодрствование привело к тому, что я взяла тетрадь и записала туда все, что касалось изнасилования. На тех чистых листах, я подрагивающей рукой написала про Камиля, ресторан и само изнасилование. В тетради было почти все. Мои переживания и догадки. Писала я это для того, чтобы привести мысли в порядок и успокоиться перед разговором с Флавье и это сработало. Мне полегчало.

Когда я все дописала, положила тетрадь в свою сумку, ведь мне не хотелось, чтобы эти записи увидела Оливия.

В ту ночь я все же выпила снотворное и меня начало клонить в сон. Да, я хотела этой сонливости, но уже вскоре она стала серьезной проблемой. Оливия почти в час ночи захотела чего-нибудь поесть и полезла на столешницу, чтобы поискать на верхних полках шкафчика хлопья. Я не знаю, как она упала. Когда я услышала грохот и забежала на кухню, Оливия уже лежала на полу и болезненно мычала, прижимая к груди руку с несколькими сломанными пальцами. Кажется, она еще и лодыжку сильно повредила.

Мы мгновенно вызвали скорую, но слишком быстро моей подруге не помогли. Как и ожидалось, неотложка это сущий Ад. Шумный коридор, огромное количество людей и снотворное уже нещадно тянуло ко сну. Но я старалась держаться бодро, чтобы поддержать подругу и лишь когда ее принял врач, я решила отойти, чтобы поискать автомат с кофе.

Кофе я купила, но он мне совершенно не помог. Я лишь на три минуты присела на скамейку в пустующем коридоре второго этажа, чтобы немного отдохнуть, но, в итоге заснула.

Проснулась я через два часа, после чего в ужасе спрыгнула со скамейки и побежала искать подругу. Оказалось, что ей уже покрыли гипсом руку, но на всякий случай врач решил оставить Оливию в больнице. Она еще головой ударилась и было подозрение на сотрясение. Именно поэтому обратно я возвращалась одна.

Честно, я была жутко сонная и растрепанная, поэтому только в машине поняла, что одежда у меня слишком сильно помялась и на мне она выглядела как-то неаккуратно. Правда, у меня не было никаких сил поправлять смятую ткань. Какая разница, как я выглядела?

Я отдала смятые купюры таксисту и буквально выползла из машины, после чего поплелась к зданию, в котором жила Оливия. Еще была ночь и ближайшие фонари не горели. Да и я не оглядывалась по сторонам, ведь моя голова была опущена из-за усталости. Но, как только я подошла ближе к дому, особенно сильно ощутила запах горького сигаретного дыма, смешанного с ментолом.

Именно запах хорошо знакомых сигарет взбудоражил меня, из-за чего я тут же подняла голову и встретилась взглядом с Флавье.

В том полумраке я не могла хорошо рассмотреть Леон-Гонтрана, но поняла, что одет он был так, словно еще какое-то время назад парень спал, но почему-то резко подорвался с кровати и одел первое, что попалось под руку, после чего приехал сюда. На нем даже не было футболки. Только черные джинсы и расстегнутая куртка с приподнятыми вверх рукавами. Волосы растрепанные и на земле рядом с Леон-Гонтраном виднелось множество окурков.

К сожалению, я не смогла разглядеть лицо парня, но почувствовала, что от него исходило нечто страшное. То, от чего у меня по спине пробежал холодок и в голове зазвучала паника.

— Ну что, нагулялась, шалава? — поинтересовался Леон-Гонтран. Он сделал несколько шагов в мою сторону, после чего скользнул по моей одежде злым взглядом и оскалился. — Нравится за моей спиной раздвигать ноги перед другими парнями?

— Что? — я вообще не ожидала увидеть Леон-Гонтрана рядом с домом Оливии, из-за чего жутко растерялась и не сразу расслышала слова парня, но с лихвой почувствовала, как он намотал мои волосы на свой кулак и с силой дернул за них. Жутко больно. Практически невыносимо.

Флавье больше ничего не говорил. Очень злой и несдержанный, он повел меня к своей машине. Я, вырывалась, спотыкалась, падала и кричала, но освободиться не смогла. Руки Леон-Гонтарна уже тогда делали мне больно, но это были сущие пустяки, по сравнению с тем, что парень намеревался со мной сделать той ночью.

Бывает такое, что какой-то определенный отрывок времени отпечатывается в памяти намного сильнее, чем другие, ведь нам свойственно запоминать то, что особенно сильно всколыхнуло сознание и принесло за собой беснующиеся вспышки эмоций. Таким отрывком для меня стала та ночь. Да, ее я никогда не забуду.

Я прекрасно ощутила гнев Флавье и с лихвой почувствовала на себе его пренебрежение. Он грубо довел меня до Гелендвагена словно я была какой-то ненужной марионеткой, над целостностью которой Флавье уже не заморачивался, после чего швырнул меня на заднее сиденье своей машины и привязал запястья к подлокотнику, чем-то очень похожим на шнур от зарядки.

— Да что с тобой происходит? Что ты собираешься делать? Развяжи… — я ошарашенно прошипела эти слова и начала дергать за шнур, но от этого он лишь сильнее впился в мои запястья.