Пираньи в шоколаде - Ирина Волкова

На дворе меня сразу окружили самозабвенно виляющие хвостами доги. За двадцать минут, что мы провели вместе, их первоначальное дружелюбие успело перерасти в страстную любовь. Прежде, чем отвести меня в комнату с железной дорогой, Громовая нога пригласил меня на кухню, и предложил перекусить, а заодно и угостить чем-нибудь собак. Огромный холодильник ломился от всевозможных яств, и я, не удержавшись, с разрешения Антона, скормила зверюгам целый батон ветчины и два пакетика крабовых палочек.

Воспоминания о пиршестве еще не потускнели в памяти псов, и доги настойчиво тыкались в меня носом в надежде раскрутить меня на новые деликатесы. Особенно усердствовала Ямаха. Она терлась о мои ноги, как игривая кошечка.

— Хватит. Сидеть, — скомандовала я.

К моему удивлению, доги послушно выполнили команду.

— Молодцы. Вот так и сидите.

Я подошла к дому Макса и потянула за ручку входной двери. Она оказалась запертой. Что ж, придется поупражняться в акробатике.

Освещенное окно выходило на обнесенную металлической оградой террасу. Решетка, сделанная из витых, причудливо изогнутых полос, была явно выполнена на заказ. Чем-то она неуловимо напоминала модернистские творения Гауди.

Взобраться на террасу оказалось нетрудно. Нижняя часть фасада была облицована грубо отесанными плитами розового гранита, за которые можно было зацепиться. Дело упрощало окно первого этажа. От его подоконника было совсем недалеко до модернистской ограды.

Сидя рядком на дорожке, Харлей, Ямаха и Сузуки с живым интересом наблюдали за моими гимнастическими экзерсисами.

Перебираясь через ограду террасы, я заметила висящий на ней крошечный лоскуток ткани. Чисто автоматически я сняла его и положила себе в карман. Похоже, не одной мне пришло в голову позаниматься альпинизмом.

К счастью для меня, занавески на окне не были задернуты, хотя прикрыть их явно бы не помешало. Некоторое время я ошеломленно наблюдала за развернувшейся в комнате "битвой титанов". Второй раз за эту ночь я терзалась от комплекса неполноценности.

Не то, чтобы я никогда в жизни не испытывала буйной страсти. Влюбчивостью я страдала с трехлетнего возраста, и, вдобавок, с раннего детства питала нездоровую тягу к красавцам, суперменам и агентам спецслужб. Влюбляться было приятно и интересно, но, не имея склонности к мазохизму, страдать из-за мужчин я категорически не желала. Со свойственной мне склонностью к анализу, я принялась изучать феномен влюбленности, в результате чего совершила весьма неожиданные открытия.

Во-первых, я поняла, что нужно сделать, чтобы влюбиться, а, во-вторых, что гораздо более важно, обнаружила механизмы, позволяющие без особых страданий быстро и радикально избавиться от нежелательной влюбленности.

Благодаря разработанным мною психотехникам, мои романы доставляли мне искреннее удовольствие. В своих мемуарах (пока еще не написанных) я могла бы упомянуть и о горячей латинской страсти, и о суперменах отечественного происхождения и о многом другом. Но, хотя "синим чулком" я не была, наблюдая за страстями, разыгравшимися за равнодушным оконным стеклом, я поняла, что в сравнении с этим буйством стихий все мои любовные приключения вместе взятые кажутся столь же пресными, как флирт беззубых восьмидесятилетних стариков на вечеринке в доме престарелых.

Их секс напоминал сражение гладиатора со львом, неистовство обезумевшей стихии, варварскую орду, перехлестнувшую через границы римской империи; тайфун, вырывающий с корнем тысячелетние секвойи; цунами, уносящие в смертоносную пучину автомобили, людей и дома.

— Голливуд отдыхает, — завистливо пробормотала я и вздохнула.

Не похоже, чтобы Макс изо всех сил старался разочаровать Жанну, скорее наоборот. О том, как теперь будут развиваться их отношения, я решила не думать. Главное, оба живы, убивать друг друга пока не собираются (разодранная в кровь ногтями Жанны спина Макса не в счет). Впредь пускай сами разбираются со своими чувствами.

Теперь я могла отправиться в постель со спокойной совестью. Что ж, тем лучше.

Спускаться оказалось проще. Я повисла, зацепившись руками за нижнюю часть ограды и мягко спрыгнула на землю.

Интересно, кем и когда был оставлен на ограде лоскуток ткани?

Любопытство, как всегда, оказалось сильнее желания спать. Достав из кармана миниатюрный фонарик китайского производства (было бы неразумно ехать ночью в лес без фонарика), я посветила на лоскуток. Темно-синяя трикотажная ткань. Футболка такого цвета была надета у Антона под курткой.

Склонившись над землей, я с помощью фонарика внимательно осмотрела ведущий к стене газон. Трава чуть-чуть примята, но это мои следы. Так, а вот эти — уже не мои. Раздвинув травинки, я обнаружила слегка впечатавшийся в землю отпечаток подошвы. Судя по размеру, нога мужская. Характерное сужение к носку, каблуки чуть скошены. Напоминает ковбойские сапоги. Не удивительно, рокеры питают нездоровое пристрастие к подобной обуви. Громовая нога тоже, кажется, был в ковбойских сапогах. Выходит, он чуть-чуть меня опередил. Ай, да пай-мальчик! Интересно, как часто он наблюдает за сексуальными забавами своего брата?

Выключив фонарик, я направилась к дому Антона. Доги, которым надоело сидеть без дела, двинулись вслед за мной. Неожиданно разгоревшийся детективный зуд не отпускал, и я решила выяснить, чем занимается Антон. Обходя вокруг дома, на противоположной стороне я заметила освещенное окно, тоже не зашторенное.

Это был тренажерный зал, до отказа набитый обожаемой культуристами техникой для качания мышц. Обнаженный Антон, стоя лицом ко мне, исступленно выжимал левой рукой двухпудовую гирю. Под подрумяненной загаром кожей вздувались бугры литых мышц. Мощное тело блестело от пота, эрегированный пенис яростно вздымался между напряженных бедер, как рог готового к атаке единорога, лицо искажала напряженная гримаса.

Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз — как заведенный! Нелегко, должно быть, приходится заточенному в этой атлетической плоти одиннадцатилетнему мальчику, боящемуся женщин.

Прежде, чем перехватить снаряд правой рукой, Громовая нога опустил гирю на татами, разогнувшись, провел руками по лицу, смахивая пот и посмотрел прямо на меня.

Хотя я понимала, что заметить меня в темноте из освещенной комнаты невозможно, почему-то мне стало не по себе. Повернувшись, я быстро зашагала к своему окну и забралась через него в комнату, оставив внизу разочарованных псов.

Не желающая расставаться Ямаха забросила тяжелые лапы на подоконник и просительно заскулила.

— Давай, запрыгивай, — в шутку сказала я и постучала по оконной раме.

К моему удивлению догиня отступила на несколько шагов назад, и, мощно оттолкнувшись от земли, влетела в окно. Харлей и Сузуки последовали за ней.

— Ну, вы даете, ребята, — восхитилась я. — Ладно, оставайтесь. В компании веселее. Э, нет, так не пойдет! В постели буду спать я, а вы — на полу.

Уже успевшая разлечься на черно-белом покрывале Ямаха возбужденно задышала, вывалив длинный розовый язык.