Миротворец - Андрей Величко

Под Псковом формировался полк ночных бомбардировщиков и примерно с десяток отдельных эскадрилий связи, которые потом будут распределены по дивизиям. Кстати, многие пилоты-любители оказались неплохими ночниками – действительно, далеко ли успеешь улететь за зимний день? Особенно если лететь надо из Архангельска в Найденовск, который у нас был вместо вашего Мурманска. Так что волей-неволей им приходилось, едва научившись летать днем, осваивать и ночные полеты. А вообще по России «Тузики» готовились к войне в четырех местах – кроме Пскова еще в Крыму, Коломне и Иркутске.

От своего легендарного предка, истребителя-пикировщика-штурмовика времен японской войны, гражданский «Тузик» отличался чуть более широким фюзеляжем, четырехтактной трехцилиндровой звездой вместо двухтактника и несколько облегченным силовым набором, что ограничивало его способность пикировать. Кроме того, новый мотор вообще не имел редуктора, так что пулемет можно было ставить только над центропланом, и это снижало точность огня. Понятно, что в теперешних условиях ценность «Тузика» как истребителя была равна нулю. Как штурмовика – даже несколько меньше нуля, потому что тихоходный и абсолютно небронированный самолет с баками в крыльях можно было сбить даже винтовочным залпом, что, кстати, японцы и начали делать в самом конце войны. Пикировать, как уже говорилось, этот самолет почти не мог. Но вот прилететь темной ночью и сбросить на противника двести, а если брать поменьше бензина, то и триста кило бомб – это он мог даже лучше использовавшегося для этой цели в СССР По-2, он же У-2. Хотя бы потому, что его мотор можно было легко оснастить глушителями, а у трети самолетов они и так имелись. Места для установки трех бомбодержателей были заложены еще при конструировании, в крыльях даже проходили тросы управления сбросом.

Некоторые, особенно кто постарше, могут помнить старый фильм «Небесный тихоход». Так вот, на Георгиевской киностудии мы уже практически сняли этот фильм, причем с минимальными отличиями от оригинала. Понятно, что изменились вид и названия самолетов, офицеры назывались не товарищами, а господами, Кайсаров стал князем, но в общем все осталось как было, в том числе и песня «первым делом, первым делом самолеты». Вместо второй как раз сейчас что-то сочинялось, потому как рефрен «мы выпьем раз, мы выпьем два за наши славные У-2» никак не сочетался с существующим в авиации запретом жрать водку на аэродроме и ближе километра от него. Да и самолет все-таки назывался не У-2. Еще одно радикальное отличие от прототипа состояло в том, что наш фильм был цветной – причем первый не только в российском, но и в мировом прокате.

Увы, отдохнуть в партизанах мне удалось только чуть больше суток – прилетел в субботу утром, улетел в воскресенье вечером, уже на «Пчелке». «Тузик» номер 362 остался под Псковом и сейчас ждал очереди на перекраску. За выходные я полетал как днем, так и ночью и познакомился с уровнем подготовки пилотов-любителей. В общем она оказалась ничего, можно было ожидать худшего. Правда, в псковском лагере были собраны лучшие, но зато остальным достанется больше времени на подготовку, ибо они будут отправлены на фронт не сразу. Ну а по прибытии в Гатчину пришлось заняться грядущим переездом сюда части величеств. Двадцать два часа – это, по моим понятиям, не только не ночь, но и не так чтобы вечер.

В связи с приближающейся войной был усилен режим охраны. Взрослым-то оно и ничего, но вот детям сидеть в Зимнем, имея возможность погулять только во внутреннем дворе, – это тюрьма, хоть и ослабленного режима. Так что Алиса со своими малышами и Мари с моими переезжали в Гатчину, где вокруг дворца имелось три квадратных километра строжайше охраняемой территории с прудом и даже выходом к озеру, и еще примерно пятнадцать, которые тоже охранялись весьма неплохо. Кроме того, сюда же собирались задвинуть и наследника престола Вовочку. Костик, в силу младости, оставался с королевой-мамой в Зимнем.

Вернувшись с учений, я проследовал прямо в свой кабинет. Собрался было разложить бумаги, но прислушался – вроде под диваном что-то зашуршало… Взяв фонарик и встав на четвереньки, я осмотрел поддиванное пространство. Так и есть – сидит, паразитка, вон как глазами сверкает. Вздохнув, я вызвал дежурного по этажу с помощниками и швабрами, чтобы вытащить засевшую в засаде тварюшку из-под дивана.

Присланные мне с каспийского берега котята, а точнее кошечки, прилетели в Георгиевск просто потому, что не было прямой оказии из Михаилова в Питер. Но вскоре они оказались в Гатчине, и началось… Вообще-то кошки мне симпатичны тем, что они обычно не такие шкоды, как коты. Но это обычно, а иногда… Конкретно тут получилось такое «иногда», что дальше просто некуда. Не знаю, в силу родословной или еще чего, но кошки ни минуты не сидели спокойно, а находились в непрерывном поиске – и чего бы еще учудить?

Они были самой плебейской масти, то есть серо-полосатые. Одна чуть потемнее, другая посветлее. Их так и назвали – Темная и Светлая. У каждой были свои любимые пакости. И если Темная отличалась сравнительно безобидным хобби – драть когтями кожу с кресел в моей приемной, то Светлая на такие мелочи почти не разменивалась. Ее любимым развлечением было тайно пробраться в мой кабинет, где затаиться и дождаться, пока я разложу бумаги, а потом отойду хотя бы на несколько шагов. Тогда зараза молнией выскакивала из своего убежища и одним прыжком взлетала на стол, где в темпе гадила на лежащие там документы. Совершив же это деяние, она, задрав хвост, улепетывала с победным мявом. А ночью кошечки сбивались в стаю и носились по дворцу, оглашая его коридоры топотом и истошными воплями.

Ничего, подумал я, глядя, как шипящую и отбивающуюся Светлую вытаскивают из-под дивана. Скоро сюда Рекс с Рыжиком прибудут! Вот они вам, собаки страшные, и покажут, что такое приличное поведение.

Когда животину уволокли, я выслушал доклады о ходе подготовки переезда части величеств, утвердил график и наконец смог заняться бумагами, относящимися к моим американским вложениям. Именно к моим, так как деньги в совместные с Фордом предприятия вкладывала не Российская империя, а один ее подданный, некто Георгий Найденов. И сейчас, как всякая уважающая себя акула капитала, он был обеспокоен возможными финансовыми потерями в связи с грядущей войной. То есть меня волновало, а не слишком ли они будут малы, особенно после Машиных коррекций, уменьшивших итоговую сумму почти в три раза.

Понятно, что после начала войны собственность вражеских подданных будет конфискована, причем как у нас, так и у них. Так что еще месяц назад министр финансов Коковцев был вызван к их величествам и озадачен созданием специального органа, который заранее должен был составить списки подлежащих конфискации счетов и фирм и очередность работы по ним. Судя по всему, министр собирался поначалу что-то вякнуть про то, что такое больше подходит финансовому департаменту ее величества, но глянул на Машу и заткнулся на полуслове. Попыток же свалить хоть часть работы на мои службы он даже и не предпринимал, потому как я тоже присутствовал – в мундире, зеркальных очках и со значительным выражением на лице. Так что вскоре была создана Особая комиссия при министерстве финансов, а так как насчет режима секретности там было еще не очень, то к настоящему моменту о ее существовании и назначении знали все заинтересованные лица. Вообще-то именно так оно и было задумано, потому что дело о разглашении гостайны расследуется гораздо проще, когда заранее известно, что, когда, кому и кто собирается разглашать. Так что материалы на болтунов у меня уже были, и вскоре предстояло, согласовав с величеством – кого на Вилюй, кого под конфискацию, а кого и простить при условии крупного пожертвования, – озадачивать специалистов написанием сценариев судебных заседаний. Ну не импровизировать же, в самом деле, в первый-второй день войны!