Не оглядываясь - Мария Галина

– К окну подойди, – сказал Дедмороз и намазал хлеб сначала маслом, а потом красной икрой. Подумал – и положил сверху ломтик лимона.

– Зачем?

Я подойду к окну, а он меня в спину.

– Чего трясешься? Не трону тебя, дурень.

Сергей Степанович осторожно обошел большого красного Дедмороза и притиснулся к узкому подоконнику. За окном блестящим холодным бинтом разматывалась дальняя трасса, одинокий фонарь бросал на снег желто-розовый, сливочный конус света, а там, дальше, снег искрился и переливался в свете холодной луны, пока подступившие черные деревья лесопарковой зоны не выгрызали в нем тени, сначала полосатые, чуть размытые, синеватые, а потом сплошные, непроницаемые…

На границе света и тени колебались алые, золотые, зеленые, серебряные отблески, все время смазанные, словно бы немножко не в фокусе, странным образом проявляясь и становясь четче, если смотреть на них украдкой, боковым зрением, тогда они складывались в рисунок саней, с высокой спинкой, украшенной сверкающими узорами, и неподвижные приземистые белые силуэты вдруг сами собой выдвигались из снежной массы – то ли волки, то ли огромные собаки…

– Это что? – шепотом спросил Сергей Степанович.

– Это… ну, что ты, Гунька, как маленький. Я ж Дедмороз. На чем мне, по-твоему, рассекать? На мерсе? Нет уж, я по старинке, как испокон веку заведено.

– Слушайте, – тоскливо сказал Сергей Степанович, – ступайте отсюда, а? Ну что вам от меня надо?

– Так ведь я к тебе и ехал! – Дедмороз, который тоже привстал, разглядывая сквозь пластиковое окно свое нестандартное транспортное средство, хлопнул себя по бокам руками и дробно, по-бабьи, рассмеялся. – Какое такое «ступайте»! Дорога-то, между нами, нелегкая… Я несся и несся сквозь бесконечный мрак, сперва на белых оленях, потом на белых волках. Мимо пустых селений, мимо замерзших рек. Когда олени устали, волкам я скормил оленей, когда все волки подохли, скакал на мертвых волках…

– Вы детям это тоже рассказываете? – брезгливо спросил Сергей Степанович.

Белые огромные силуэты, словно бы расслышав сказанное, синхронно повернули головы. На миг они стали видны отчетливо, словно бы вдруг приблизившись к окну, так что Сергей Степанович мог различить слипшуюся мерзлыми иглами шерсть и слепые лунные глаза.

– Где ты тут видишь детей? Нешто я зверь, чтобы детей пугать? Я им про Снегурочку, про зайчика. Но ты ж вроде вырос, Гунька. Зачем тебе про зайчика? Мимо пустых деревень ехал я, где последние старики сидят за столами в холодных избах, твердые, точно бревна, а когда луна валится за край земли, поднимаются и идут в гости к соседу за десять верст, пока не собираются за одним столом, все вместе, потому что в безлунные ночи между Рождеством и Крещеньем есть у мертвых свои праздники и свое утешенье. Из темных областей земли ехал я к тебе, Гунька.

Псих, подумал Сергей Степанович. Псих-гипнотизер. Он как-то наткнулся в телевизоре на передачу про битву экстрасенсов и теперь имел кое-какое представление о мощи человеческого разума, которую некоторые несознательные личности обращают во зло.

– Послушайте, почему – ко мне? При чем тут, вообще, я?

– Должок у меня.

Дедмороз вернулся к табуретке, которая к ужасу Сергея Степановича за то время, что Дедмороз стоял с ним у окна, успела обрасти колючим игольчатым инеем, и уселся, с хрустом обламывая ледяные иглы.

– Испортил я тебе жизнь, Гунька. Всю жизнь испохабил. Ну так… понятное дело. Я ж Дедмороз, я вроде как в своем праве, однако ж извиниться хотел. Вот и приехал.

– Что значит – испортил? В каком смысле испортил? – пробормотал Сергей Степанович побелевшими губами. Иней нарастал на стекле с краев к центру, затягивая дыру в темноту, где странные существа неподвижно стояли на снегу, задрав головы и глядя в холодное багровое небо на отсветы городских огней.

– А ты по сторонам погляди-ка, Гунька, – сказал Дед Мороз ласково, – так ли живешь, как хотел? Вот в этой вот берлоге? На службе этой гребаной? В говне ты прожил, Гунька, в тоске и серой скуке…

– Ну так… – Сергей Степанович увидел внутренним взором свою холостяцкую однушку с унылыми обоями, еле втиснувшейся румынской стенкой и продавленным диваном, фикус в конторе, помятые лица сослуживцев, востренький носик Лильки, лысину Мендельсона и вздохнул.

– А в детстве мечтал пиратом быть, – ласково сказал Дедмороз, – стоять на носу корабля под черным флагом, эдак расставив ботфорты, подзорную трубу складывать-раскладывать в загорелых ловких руках, держаться за ванты, стряхивать пену с розоватых брабантских манжет… Море до горизонта сверкает, летучие рыбы на палубу шлепаются, эдак по дуге, словно бы птички-бабочки… Так и отвечал, мол, пиратом, когда спрашивали – кем стать хочешь?

– Мало ли кем в шесть лет я быть хотел? – сквозь зубы сказал Сергей Степанович, чувствуя, как лицо заливает краска. – Кончились пираты. Какие сейчас пираты, на хрен?

– Пираты как раз есть, – Дедмороз вздохнул и упер ладони в широко расставленные под красным кафтаном колени, – сенегальские, например. Мировое правительство не продохнет от этих пиратов. Просто где оно, Гунька, море? Рыбки летучие где?

Сергей Степанович помимо воли представил себе сверкающее, переливающееся море, встающий на горизонте дальний остров и почувствовал, как что-то царапает в горле.

– У нас с выходами к морям проблема в стране, – сказал он, – только на рубежах родины, и то…

– Ну да, ну да, – согласился Дедмороз. – Это ты верно сказал. А как астрономом быть хотел, помнишь?

– Ну, – неохотно согласился Сергей Степанович. А сам думал – откуда эта сволочь знает?

– А про телескоп помнишь?

Сергей Степанович ощутил, как рот его сам собой сложился скобкой, как у обиженного ребенка.

– Как хотел телескоп на Новый год?

– Помню, – сказал шепотом Сергей Степанович.

– А что под елкой нашел? Что Дедмороз тебе принес?

– Конструктор, – сказал Сергей Степанович и неожиданно для себя горько заплакал.

– Ну будет, будет! – Дедмороз похлопал его по плечу, и даже сквозь майку Сергей Степанович ощутил смертный холод, словно бы ожог жидким азотом. – Конструктор тоже неплохо. Ты вон как наловчился, даже в инженеры пошел.

– Но я-то хотел телескоп, – горько сказал Сергей Степанович, – чтобы звезды и планеты смотреть. Книгу читал, «Занимательная астрономия» называлась. Перельман Я.И. Я фазы колец Сатурна хотел наблюдать. И Большое Красное Пятно на Юпитере. И… Ну вот, каналы на Марсе. Вроде нет на самом деле никаких каналов. А в телескоп видно. Непонятно. И полярные шапки видны. И сезонные изменения вроде бы у них… А марсоход этот… Воды он вроде не нашел пока. А полярные шапки, между прочим, из це-о-два состоят. То есть сухой лед. И спрашивается, углерод откуда взялся? Углерод – основа жизни, между прочим… И кислород тоже. Есть на Марсе условия для жизни, получается. А уж если их растопить, полярные шапки эти…