Девять миров свободы 6 - Димитрий Сергеевич Евстафиадис

Со временем мы поняли причины тревоги, но сейчас останавливаться на этом не буду».

Из дневника Марвина

Ученым стало важно понять, сколько миров и по какой причине разрушены, сколько вообще есть миров. Для этого им надо было посчитать их количество, а это в целом сложно сделать. Ведь, во-первых, любое перемещение сопровождалось изучением мира, а во-вторых, им нужно было определить по признакам, в какой порядок его поставить. То есть с первого по пятый или с первого по третий. От старших коллег они узнали, что существует девятый мир, мир мастеров. Еще поняли, что долго, лет семьдесят-восемьдесят, существует восьмой мир. Нашли седьмой мир. И сейчас они знают количество миров.

А вот для того, чтобы перемещаться по мирам, нужно было использовать разработки их физиков. Хотя физиками называть их можно с трудом, потому что непонятно, как они все это делали. На ученых надевались специальные костюмы, когда невозможно было переместиться естественным образом через портал, и включалась определенная частота. Неизвестно, сколько Герц ставили физики, но частота закидывала ученых то в восьмой, то в седьмой, то в другой мир. Они смутно, но понимали, что так это работает, но как оно было на самом деле, не знают до сих пор.

Рис. 10. Фигуры существ из других миров

Постепенно ученые снижали частоту седьмого мира, но все время попадали в него. Физики сказали, что, видимо, между седьмым и шестым миром серьезный разрыв. Эдвирг посчитал шаги и ужаснулся – разрыв между ними по частоте был примерно равен перемещению в четыре мира!

– Это жестко! – не выдержал Славик, находящийся в этот момент рядом с коллегой.

Но когда ученые наконец-то переместились в шестой мир, то оказались в том же дворе. Ничего не поменялось. Сначала они решили, что эксперимент не удался. Собрали костюмы, бросили в сумки и передали инженерам, чтобы те увезли их обратно, а сами пошли дальше. Но самое интересное началось, когда они, думая, что все нормально, уже собрались прощаться с группой.

– Вы чувствуете? – прошептала Рестана, и остальные не сразу, но поняли, о чем она говорит.

Их окружали другие запахи, обдавало теплым ветром, все люди вокруг гармонично разговаривали и смеялись, а вокруг не было, несмотря на пятничный вечер, выпивших людей. Не ощущалось негатива, все улыбались… Исходя из концепции, все должны были повторять и движения, и улыбки, и остальное всех четко-четко, оказалось, что нет, не совсем четко.

– Этот мир более гармоничен, – восхищенно произнес Славик. – Но куда делись все пьяные, которые в пятничный вечер находились в этих же местах?

– Они не заметны на энергетическом фоне доброты, радости и тепла, царящем в этом мире, – чуть подумав, ответил Марвин.

Да, они были там – неорганики изображали людей первого мира, но их голоса звучали намного тише в этом мире. Они как бы фонили на задворках энергетики и потому были менее заметны. В то же время, когда ученые попадали в первый мир, только и было слышно, как они голосят. А радость, шедшая из этого мира, отличалась очень сильно. Она как бы была убавлена по звуку. Поэтому поначалу ученым и было непонятно, что происходит.

Чтобы открыть следующие миры, ученые постоянно снижали частоту. С помощью этого они попали в пятый, потом в четвертый, в третий миры. Но об этом узнали позже, изначально они не знали, в какие миры попадают.

«Часто спрашивают, что самое неприятное было в перемещениях. И я всегда отвечаю, что самое неприятное для нас началось, когда мы начали перемещаться из первого мира, не зная, что он первый. Думали, что это какой-то другой мир, и мы переместимся с членами группы в мир, находящийся по частоте ниже. И что это будет тот самый первый мир. Или третий.

Перемещались, как обычно, из существующего первого мира, о котором мы знаем, занизив частоту – а мы занижали ее несколько дней, – и заметили, что разрыв для перемещения потребовался значительно больший, чем между седьмым и шестым мирами. Мы заподозрили неладное, потому что нас не перемещает. Но как ученые, как исследователи, мы должны были переместиться дальше, пока это возможно.

И все равно постоянно попадали в этот же мир. Выходили, смотрели по сторонам – да, наша реальность, пусть и серая, унылая и больший акцент идет на негативных, деструктивных людей. Но это наш мир, и в нем нет ничего необычного. Из него мы звонили и в бюро, и чего только не делали – поняли, что наш мир.

Но однажды нам «повезло», так сказать. Мы переместились в мир, где крики этих людей-негативщиков на перекрестках и переходах стали тише. Местами их было даже не слышно. Мы шли по миру, который был чуть сюрреалистичным. Свет немного иной, облака по-другому его преломляли. На улицах попадались люди, но они были какими-то слабозримыми, от них не лучилась особая энергетика.

Так мы поняли, что переместились».

Из дневника Марвина

Рис. 11. Минусовая реальность

Ученые решили, что это какой-то особенный мир, а может, частота отображения их мира. Начали гулять везде по портальным местам. И все время отмечали, что если в первом мире была холодная, тупая, в чем-то жестокая, иногда хорошая и относительно неприятная реальность, в которой иногда бегали дети, то в этой все было смазано, глуховато. Дома выглядели иначе; в некоторых не было около десяти–двадцати окон, и все они были черными и обвисали.

Они поняли, что это уже не система миров, что они находятся вне системы. Ученые переместились в какую-то реализацию, но это однозначно не первый мир, а были они именно в нем. Когда ученые поняли это, то решили вернуться к порталу и попытаться переместиться. Пошли к нему и с каждым шагом понимали, что уходить нужно скорее, ведь они находятся в деструктивной, темной области мироздания. Эта область несла определенную опасность: слышались крики из переходов, но это были не крики разборок и драк, как часто бывает. Это были крики ужаса. Из переходов выпрыгивали, выпадали люди и не двигались.

Почти бегом ученые добрались до двора. И, стоя в нем, увидели, как в трехкомнатной квартире семь или восемь одетых в черные лохмотья женщин черными метлами мели черные потолки. Бегали, били, кричали что-то, похожее на заклинания. Так страшно им никогда не было. Это выглядело сюрреалистично, жестко, ужасно. Вся эта картина вызывала отвращение, ужас и желание как