Страшное обаяние - Алена Алтунина

– Возьми мальчишку, – сказал он дяденьке, – он почти угорел от дыма.

Меня подхватили крепкие руки и уложили на траву. Уже было утро. Солнышко встало, а трава была сырой.

«Не очень они торопились, эти местные жители», – думала я.

Вокруг меня охали и суетились тетеньки. Я почувствовала, как с меня снимают шапочку, и мои волосы рассыпаются по траве. Из последних сил я открыла глаза и увидела безмерно удивленное лицо Антона. Потом меня положили на что-то мягкое и пахнущее сеном и куда-то повезли.

Что было потом, я помню туманно. Какое-то время я жила у полноватой добродушной женщины. Она ухаживала за мной как за родной: кормила из ложечки, обтирала мокрой тряпкой, давала пить и изредка плакала, глядя на меня. Несмотря на беспамятство, я ощущала ее сердечность, удивляясь и умиляясь ей.

Мои родители хоть и любили меня безмерно, никогда не проявляли такой заботы – для этого они были слишком образованны и, как следствие, заняты. Они до сих пор пребывают в постоянных разъездах, фактически живя за границей. Моя бабушка была слишком серьезной, чтобы сюсюкать со мной. Хотя, наверное, я никогда не давала повода так опекать меня: болела я редко и несильно, никогда ниоткуда не падала и не ломала частей своего тела. Поэтому не было у них возможности ухаживать за смертельно больной Стешей, такой, как у этой деревенской тетеньки. Получалось, что в этой деревеньке я узнала столько доселе неизведанного, что мне хватит воспоминаний на всю жизнь.

Антон не появлялся.

«Решил бросить меня, обманщицу, – думала я. – Я ведь не один день валяюсь у Марии (так зовут ласковую тетеньку), а он еще ни разу не пришел».

Постепенно моя физическая оболочка начала поправляться, чего не скажешь о сломленном духе. Я с удовольствием ела щи, супы, пирожки и кулебяки, пила настоящее коровье молоко. Мария радовалась, как родная, и порывалась выяснить подробности пожара. Я же прикидывалась душевнобольной (в каком-то смысле это была правда) и изображала беспамятство. Мария жалела меня еще больше и ухаживала все активнее. Когда она поняла, что из меня информацию не вытянуть, решила поделиться своей: слова текли из нее бурной рекой. Так я узнала подробные биографии всех жителей деревни, их близких и дальних родственников до третьего колена. Запомнить все это было невозможно – да и ни к чему. Поэтому я научилась отключаться и думать о своем. Но однажды я услышала знакомое имя – Антон, и сразу же обратилась в слух. Мария рассказывала о детстве Антона, о его несчастной, непутевой матери, о деде. Она поведала, каким хорошим внуком был Антон, как он заботился о деде, как часто навещал его. «Изредка, – говорила Мария, – он приезжал с друзьями, один раз с женой».

– Антон говорил, что с Анной они живут уже девять лет. Странно, что только один раз она навестила его деда, – не выдержала я.

– Ой ты моя пташечка, – обрадовалась Мария, – защебетала. Так мы и сами удивлялись, чего это она сюда носа не кажет. Видать, брезговала она ездить в деревню, не иначе.

– А какая у него жена? – спросила я, стараясь не выдать своей ревности.

Мария пристально посмотрела на меня, и я покраснела. Кажется, она все поняла.

– Ну не так, чтоб очень: высокая, худая, хорошо одета. Сразу видать – не наша. Нам всем было интересно, на ком Антоха женился. Мы по несколько раз бегали смотреть на нее. Так знаешь, что я тебе скажу! Какая-то она как неживая. Я ее спрашиваю, как здоровье, что нового в городе? А она буркнет что-то и уходит, как будто не к ней обращаются. Неприветливая, молчит все время. Могла бы и расстараться, чтоб Антохиным землякам понравиться. Другое дело – его друзья! Для наших мужиков их приезд был как праздник. Они на деньги не скупились, гуляли весело: шашлыки, рыбалка, банька. Умели красиво отдохнуть.

– Значит, друзья Антона много раз бывали у него в гостях? – спросила я.

– Да. Почти каждое лето выбирались. Правда, когда Порфирьич преставился, царствие ему небесное, отдыхать не приезжали. Только на похороны.

– Выходит, что они знали, где находится дом деда?

– Так отчего ж не знать? Им этот дом как родной! Заместь курортов сюда ездили.

Получается, что напрасно Антон прятался в этой деревне. Теперь я еще больше убеждена, что в покушении на него замешан кто-то из его друзей: очень уж быстро киллеры вычислили его местонахождение.

– А где Антон? – наконец-то решилась спросить я.

– Так он в город уехал. Велел моему Николаю, как ты поправишься, отвезти тебя, куда ты скажешь. Денег дал на ремонт нашего «москвичонка» и на бензин. И был таков.

Мои глаза налились слезами. Как я ни моргала, чтобы скрыть их!.. Они все же брызнули из глаз. Я перестала стесняться Марию. Чего уж теперь?! И рыдала вовсю, размазывая слезы по лицу, громко сморкаясь в принесенный Марией платок.

«А что ты ожидала? – спрашивала я себя. – Думала, он простит твое вранье? Он и так запутался, и ты еще! Глупая!» – я не унималась.

Мария не мешала мне заниматься самобичеванием. Однако, когда поняла, что моим рыданиям не видно конца, вмешалась.

– Он ведь тебе записку оставил, – спохватилась она. – Сейчас принесу.

Я мгновенно замолчала. Она протянула мне небольшой листок бумаги:

Не знаю, как твое настоящее имя и что значит твое переодевание. Не знаю и знать не хочу! Мне некогда с этим разбираться. Мария и Николай позаботятся о тебе. Прощай, «Степан»!

Вот что было там написано. Лучшего я и не ждала.

И все же записка отрезвила меня. Я поняла, что моему вынужденному отдыху пришел конец, и необходимо собрать себя в кучку. Я всегда предпочитала решать проблемы, чем плакаться над ними. Необходимо действовать!

– Тетенька Марусенька, мне нужно уехать, – сказала я.

Мария с серьезным лицом посмотрела на меня.

– Хорошо, – сказала она, – езжай, коли нужно. Мой Николай отвезет тебя.

– Тогда я прямо сегодня и поеду? – осторожно спросила я.

– Ладно. Я сейчас скажу Коле, чтоб приготовился, – вздохнула Мария и вышла из дома.

Я встала с постели, прошлась по комнате. Мое тело окрепло и рвалось в бой. Сколько же дней я провела в этом доме?! Эти дни пошли мне на пользу, давно я не чувствовала себя так хорошо.

Я оделась в выстиранную и вычищенную одежду: почему-то она стала мне мала. Я подошла к зеркалу.

Сначала я даже не узнала себя. Мария так щедро кормила мое обездвиженное тело, что я, видимо, набрала килограммов шесть, не меньше. И самое удивительное, что эти килограммы меня необычайно прихорошили. Лицо округлилось и приобрело здоровый румянец, а на щеках появились смешные ямочки. Теперь рот казался не таким большим, щеки не давали ему расползаться во всю ширь. Я стала пусть не красивой, но очень даже милой. Я осмотрела свою фигуру. Талия осталась тонкой, а вот бедра и грудь округлились. Я стала фигуристой, как девушки с «Плейбоя». Всегда считала, что худоба мне идет, но теперь мое мнение кардинально изменилось. Мария украсила меня больше, чем матушка природа. Вот чудеса!