Секрет исчезающей картины - Екатерина Вильмонт

или

СРЕДСТВО КЪ УМЕНЬШЕНIЮ РАСХОДОВЪ

в домашнемъ хозяйстве».

Пробежав глазами все написанное на титульном листе,Степанида поняла, что это старинная поваренная книга с множеством рецептов исоветов.

— Ух ты! — вслух проговорила она и наугад раскрылакнигу.

«Донышки артишокъ под разными соусами».

— Стешенька, чем ты увлеклась? — раздался голосЮлии Арсеньевны.

— Да вот…

— А, Молоховец! Что ж, это интересное чтение! —засмеялась она.

— Да, только тут буквы какие-то странные попадаются ивезде твердый знак.

— Так эта книга вышла в 1901 году, и это далеко непервое издание. А тогда у нас был другой алфавит.

— А что такое донышки артишок?

— Есть такой овощ, артишок.

— Вы его кушали?

— Нет, честно говоря, нет. Только, Стешенька, надоговорить не кушали, а ели. Вы ели? Я не ела.

— Почему? А «кушать» разве неправильно? —всполошилась Степанида.

— Да как тебе объяснить… Вот слышала, в театре говорят:«Кушать подано»? Так вот, кушать — это более торжественно, что ли, а в быту, вобычной жизни лучше, правильнее говорить «ела, ели…».

— А почему?

— Даже сама не знаю, — засмеялась ЮлияАрсеньевна, — просто так принято. Сама посуди, «я кушаю» — это же смешно звучит.Вон даже пословица есть: «Когда я ем, я глух и нем».

— А вы по этой книжке чего-нибудь готовите?

— Что-нибудь! — поправила Юлия Арсеньевна.

— Ладно, что-нибудь?

— Готовлю, вернее, готовила. Теперь у меня что-то малосил стало. Но вдвоем с тобой мы непременно что-нибудь приготовим.

— Артишок?

— Увы! Артишоков у нас нет. Уж всякой экзотики сколькохочешь, даже авокадо…

— Авокадо я ела!

— Правда?

— Конечно, Матильда очень любит.

— И это вкусно?

— Ага, то есть да.

— И как его едят? — заинтересовалась ЮлияАрсеньевна. — Леночка сказала, что ей не нравится…

— Берете одну авокадину…

— Авокадину? — улыбнулась пожилая дама.

— Ну да, разрезаете пополам, вынимаете ложечкой мякоть,разминаете, добавляете зеленый лук, соль и майонез, вот и все. Вкусно. Матильдув Израиле научили.

— В Израиле? Ах да, я припоминаю, они с Асенькойездили в Израиль… Знаешь, я попрошу Лену купить нам авокадо, и ты приготовишь,ладно?

— Конечно! А еще… Это правда, что по этой книжке можнонаучиться экономить?

— Экономить? Ну нет… Это книжка не для нашей жизни, искорее она введет тебя в жуткие расходы, и к тому же многих продуктов нынчепросто уже нет в природе. А ты хочешь научиться экономно хозяйничать?

— Ну, я подумала… У нас с Матильдой денег-то поканемного…

— Скажи, а ты видела, разумеется, Матильду в театре?Хотя что я глупости спрашиваю. Наверняка видела, и не раз. Я, к сожалению,хворала и пропустила все… Ты не знаешь, в этом сезоне у нее еще будут спектаклив Москве?

— Будут! В мае! И она обязательно достанет вам билет,самый лучший!

— Превосходно! Может быть, мы с тобой вместе сходим!

— Обязательно! Вам понравится, я знаю!

Они еще поболтали о том о сем, затем Степанида протерлавлажной тряпкой пол в комнате и собралась домой. Юлия Арсеньевна настаивала,чтобы она поела, но Степанида категорически отказалась.

— Я уже поела у вас! Спасибо, больше не хочу.

— А у тебя дома есть какая-нибудь еда?

— Конечно, есть. Матильда мне супу наварила и котлетнажарила!

— Ты правду говоришь?

— Ей-богу!

На этом они расстались, и Степанида помчалась домой. Ужеоткрывая дверь ключом, она услышала телефонный звонок.

— Алло!

— Степка, привет!

— Валер, ты?

— Я! Куда ты запропастилась? Что новенького? И вообще,я соскучился, надо бы повидаться!

— Понимаешь, я сейчас жутко занята!

— Чем это, интересно знать? Опять что-то расследуешь? Ибез меня? По-твоему, это не свинство?

— Не, Валер, я не расследую! Было одно дельце, да сразусплыло, просто я… Валер, поклянись, что никому не скажешь?

— Клясться обязательно или можно просто пообещать?

— Ладно тебе издеваться!

— Так и быть, клянусь!

— Валер, я…

Она хотела сказать, что пошла работать, но вдруг раздумала.Неизвестно еще, как Валерка к этому отнесется, и вообще…

— Ну, что там у тебя, Степка?

— Ничего, я пошутила…

Валерка понял, что она просто не хочет говорить, и обиделся.

— Да ну тебя, не хочешь говорить, так молчала бывообще, а то начала тайны какие-то разводить. Не доверяешь, не надо!

— Валерочка, Валерочка, погоди, я скажу! Я даже сама хотелас тобой посоветоваться… Тут такое дело… Как ты считаешь, может такое быть, чточеловеку померещилось, будто у него что-то сперли, а? — поспешилазаговорить ему зубы Степанида.

— Что значит померещилось? Что у кого сперли? Можешьсказать толком? — раздраженно спросил Валерка.

— У нас в классе есть девчонка, Натка Истомина, а у неедома висит ужасно ценная картинка…

— Какая картинка?

— Французского художника, я забыла, как его звать… Папаэтой девчонки уехал в Чили, мама попала в больницу…

— Ну и что? При чем тут картинка, тьфу, это не картинканазывается, а картина, холст, полотно, как хочешь, только не картинка.

«Ну и денек, все меня учат», — подумала Степанида, нопромолчала.

— Чего молчишь? Что там с этой картиной случилось?

— Ничего не случилось… Или случилось, кто его знает…

— Нет, я с тобой с ума сойду.

— Понимаешь, Натка пришла в школу, ревет белугой,картинка пропала. Ну, мы с Алкой побежали к ней домой, а картинка висит себе настене, как висела.

— Ну и в чем проблема?

— Вот ты скажи, может быть, что Натке толькопомерещилось, что ее не было?

— Если она с приветом…

— Вообще-то она нормальная…

— Тогда вряд ли, хотя, как показывает опыт, бывает все!Погоди, Степка, а как все-таки фамилия художника?