Вотрен - Оноре де Бальзак

Вотрен. Герцог напустил на нас ищеек, — надо спешить. (Исчезает в боковую дверь, из которой он вышел в первом действии.)

Герцог (возвращаясь). Вы не выйдете отсюда! Да где же он? (Звонит.)

Входит Жозеф.

Скажите, чтобы заперли все выходы, сюда проник какой-то неизвестный. Обыщите всё! Задержать его! (Уходит к герцогине.)

Жозеф (заглядывает в боковую дверь). А его и след простыл.

Гостиная в доме Рауля де Фрескаса.

Ляфурай один.

Ляфурай. Вот порадовался бы за меня вчера мой почтенный родитель; покойник всегда советовал мне вращаться только в избранном обществе. А я-то провел целую ночь с лакеями министров, с курьерами посольств, с кучерами принцев, герцогов и пэров; все как на подбор! Люди всё положительные, беды с ними никак не случится: обворовывают только своих господ. Наш-то танцевал с недурненькой девицей; у нее в прическе было натыкано бриллиантов этак на миллиончик, а он глаз не спускал с букета, который она держала в руках. Простачок, что и говорить! Ну, да мы за тебя сообразим! Старина наш, Жак Коллен... Фу ты, опять язык подвел; никак не могу привыкнуть к добропорядочной фамилии: господин Вотрен. Он-то сумеет навести порядок. В скором времени мы проветрим и бриллианты и приданое, да и пора — слишком залежались в сундуках, а это противно закону циркуляции. Молодчина! Выдает Рауля за молодого человека со средствами. А тот любезничает вовсю, щебечет, наследница клюет, — дело в шляпе, выручка пополам. Но денежки эти достанутся нам не даром! Вот уж полгода бьемся. Уж и корчили же мы из себя дурачков. Зато теперь весь околоток считает нас и впрямь порядочными людьми. Воды, мол, не замутят. Да и чего только не сделаешь ради Вотрена? Он нам сказал: «Будьте паиньки» — пожалуйста, будем паиньками! Вотрена я боюсь не меньше, чем полиции, а все-таки люблю его... даже больше денег.

Вотрен (за стеной). Ляфурай!

Ляфурай. Вот он! Что-то он мне сегодня не нравится: быть грозе! Пойду-ка лучше прогуляюсь, авось, беду пронесет! (Направляется к двери.)

Вотрен и Ляфурай.

Вотрен (на нем белые мольтоновые брюки со штрипками, жилет с круглым вырезом из той же материи, красные сафьяновые туфли — словом, утренний костюм делового человека). Ляфурай!

Ляфурай. Что изволите?

Вотрен. Ты куда это собрался?

Ляфурай. К вам за письмами.

Вотрен. Я их уже получил. А еще у тебя какое дело?

Ляфурай. Вот — комнату убрать...

Вотрен. Так ты прямо и говори, что хочешь поскорее улизнуть. Я давно убедился, что нечистая совесть ногам покоя не дает. Останься, надо поговорить.

Ляфурай. Я к вашим услугам.

Вотрен. Надеюсь. Поди-ка сюда. Когда мы с тобой жили под прекрасным небом Прованса, ты нам все уши прожужжал одной историей, правда, не особенно для тебя лестной, — как какой-то управляющий перехитрил тебя, помнишь?

Ляфурай. Управляющий? Да это Шарль Блонде, единственный человек, которому удалось меня обокрасть. Разве такие вещи забываются?

Вотрен. Но ведь ты однажды продал ему своего хозяина? Дело обычное.

Ляфурай. Однажды? Да я своего хозяина трижды продавал.

Вотрен. Еще того чище. А чем же промышлял этот управляющий?

Ляфурай. Вот слушайте. Было мне лет восемнадцать, служил я псарем в имении господ де Ланжаков...

Вотрен. А я думал, у герцога де Монсореля.

Ляфурай. Нет. К счастью, герцог видел меня только раза два и, надеюсь, давно забыл.

Вотрен. Ты и его обокрал?

Ляфурай. Ну, немножко.

Вотрен. Так как же, по-твоему, он мог тебя забыть?

Ляфурай. Я видел его вчера в посольстве, так что беспокоиться нечего.

Вотрен. А! Значит, все-таки тот самый!

Ляфурай. Каждому из нас прибавилось лет по двадцать пять — вот и вся разница.

Вотрен. Ну, говори же. То-то мне помнится, что ты называл это имя. Дальше.

Ляфурай. Так вот, мой хозяин, виконт де Ланжак, и герцог де Монсорель были неразлучны, словно два голубка. Когда пришло время выбрать, на чью сторону стать — за народ или за дворян, я не долго раздумывал: из простого псаря я стал гражданином, а гражданин Филипп Буляр, могу сказать, прославился своим рвением. Я горел жаждой деятельности, я стал в нашем городе важной персоною.

Вотрен. Это ты-то? Ты был политическим деятелем?

Ляфурай. Недолго. Я совершил один прекрасный поступок, ну это и сгубило меня.

Вотрен. Эх, голубчик! Прекрасных поступков надо опасаться не меньше, чем прекрасных женщин: того и гляди влипнешь! Дело-то по крайней мере действительно хорошее было?

Ляфурай. Судите сами. Во время сумятицы десятого августа герцог вверил виконта де Ланжака моему попечению. Я его переодеваю, прячу, кормлю, — рискуя лишиться не только популярности, но и головы. Правда, герцог поощрил меня кое-какой безделицей — тысчонкой червонцев, а этот Блонде имел подлость явиться ко мне и предложил бóльшую сумму, чтобы я выдал нашего барчука.

Вотрен. Ты его выдаешь...

Ляфурай. Недолго думая. Его упрятывают в тюрьму, ну, а у меня в кармане остается в полном моем владении добрых шестьдесят тысяч золотом, настоящим золотом.

Вотрен. А при чем тут герцог де Монсорель?

Ляфурай . Дайте срок. Когда наступают сентябрьские события[7], мой поступок начинает мне казаться несколько предосудительным, и, для успокоения совести, я отправляюсь к герцогу. Он как раз собирался удрать за границу. Я предлагаю снова спасти его друга.

Вотрен. И прибыльно было твое раскаяние?

Ляфурай. Еще бы! В то время раскаяние было редкостью. Герцог обещает мне двадцать тысяч, если я вырву виконта из рук моих приятелей. И я, представьте, вырвал.

Вотрен. За виконта — двадцать тысяч? Не дорого!

Ляфурай. Тем более что это был последний. Да я слишком поздно об этом узнал. Управляющий уже прикончил всех прочих Ланжаков, даже несчастную бабушку запрятал в тюрьму.

Вотрен. Он, видно, не дремал.

Ляфурай. Он никогда не дремлет. Пронюхал о моем самоотверженном поступке, выследил меня, устроил облаву и захватил меня в окрестностях Мортаня[8]у моего дяди, где наш барин выжидал удобного случая, чтобы добраться до моря. Мерзавец Блонде предложил такую же сумму, что и в тот раз. Вижу, мне обеспечено порядочное существование до конца дней моих; человек слаб — ну я и поддался. Между тем наш друг Блонде приказал расстрелять виконта как шпиона, а нас с дядей засадил в тюрьму как сообщников. И чтобы выкарабкаться оттуда, мне пришлось пожертвовать всем моим золотом.