Переговорный процесс - Максим Волосатый

– Чего изволите? – голос официанта веял легкой прохладой.

Холуй, обозлился Степа. Что, если нет бриллиантовой кредитки, теперь и говорить с человеком не надо? Он, между прочим, полноправный пассажир. И обозленно ткнул пальцем в первое попавшееся блюдо.

– Вот это!

– Колтош фонерол? – деловито уточнил официант, зачем-то наклонив голову.

Степа чутьем старого переговорщика ухватил издевку, усердно прячущуюся в голосе белоснежного, и тут же скосил глаза на Соловья. Тот с легкой усмешкой чуть качнул головой.

– Нет, – барственно поправил официанта Степа, – ниже. Кажется, Сишен сегес, так?

Короткий взгляд на космоштурма. Соловей прикрыл глаза, соглашаясь, и Степа расправил плечи. Угадал. Но расслабляться долго не пришлось.

– Гарнир предпочитаете фойин или гатилья? – с наслаждением продолжил экзекуцию официант.

Донкат опустил меню… Ну что ему ответить? Но тут неожиданно пришла помощь.

– Обычно на гала-люксах гатилья удается, – Соловью надоело наблюдать за избиением младенцев. Тем более своих. Он протянул руку через стол. – Вы позволите, Степан Афанасьевич?

От тона, которым были произнесены эти вежливости, белоснежный официант встал чуть ли не по стойке «смирно». Степа, никогда не считавший зазорным поучиться у мастеров, постарался запомнить стиль и тон высказывания. Хотя, скорее всего, не пригодится. В голосе Соловья отчетливо звякнул металл бронескафандра, помноженный на земной опыт общения со значимыми людьми. Это надо иметь за плечами, иначе не получится. Ты можешь сколько угодно делать сильное лицо на переговорах, но если внутри нет знания, что ты справишься с любым вопросом, успеха ждать придется долго. А такие вещи приходят только с опытом.

Степа злорадно передал космоштурму невесомую книжку. Тот, небрежно глянув на первые две страницы, перелистнул и поднял глаза на белую аллегорию почтения.

– Молодому человеку я порекомендую салат ашшудж. Сишен сегес соглашусь, но гарнир, я вижу, есть юсса? Как он?

– Да, – значимо подтвердил официант.

– Хорошо, и десерт, – удовлетворился Соловей. Короткая пауза. – Айтоди.

Он оторвался от меню и посмотрел на Донката.

– Вы не возражаете против моего выбора, Степан Афанасьевич?

– О нет, что вы, – светским тоном отозвался Степа. – Полностью с вами согласен.

Официант постарался тонко улыбнуться, показывая, что все позади, дело, мол, житейское, можно и пошутить. Но космоштурм не дал ему расслабиться.

– Мне тоже ашшудж, хорошо прожаренный ростбиф с гатилья и сок, – пауза. И тут же, коротко, как отдавая боевой приказ: – Томатный.

Официанта распрямило.

– Конечно, – выдавил он, хотя видно было, что очень хотелось ответить «так точно». Степа его понимал. Он сам сел попрямее на стуле. Уж больно убедителен был «бывший» космоштурм Соловей. Белая фигура исчезла.

Тишина ресторана стала обволакивающей. Приглушенные голоса за дальними столиками доносились как сквозь вату. Чтобы перебить паузу, Степа полез за сигаретами. Достал, поискал глазами пепельницу. Не нашел.

– Прикуривай, – посоветовал Соловей.

Дают – бери, бьют – беги. Степа решил последовать совету знающего человека. Чиркнула зажигалка, Донкат выпустил струю. Белоснежная рука справа неслышно поставила на стол сверкающую хрусталем пепельницу.

– Спасибо, – барственно поблагодарил Степа. Рука исчезла.

– Благодарить необязательно, – сообщил космоштурм.

– Спасибо, – автоматически отреагировал Донкат. Теперь уже в адрес Соловья.

– Меня тоже, – хмыкнул тот. – Давно куришь?

– Года три, – Степа выпустил кольцо дыма.

– Бросай, – посоветовал Соловей.

Он откинулся в кресле, поправив косичку, попавшую между спинкой стула.

– Зачем? – беспечно отмахнулся Донкат. – Раз в год рег-камера, и все в порядке. Входит в корпоративную страховку. Надоест курить, настройки камеры поменять, и все дела.

– Бывают ситуации, когда ре-ка не доступна, – спокойно отреагировал Соловей. – И сигареты кончаются.

Он чуть усмехнулся.

– Вот тогда веселье и начинается.

– Из опыта? – полюбопытствовал Степа.

Космоштурм кивнул.

– И из опыта, и из наблюдений. Да и вообще, травить организм не самое лучшее занятие.

Донкат пожал плечами. Ввязываться в дискуссию о вреде курения желания не было никакого. Тем более что обсуждать-то и нечего. Вредно? Понятно, вредно. И тем более Степа удивился, когда Соловей достал из нагрудного кармана пачку сигарет. И на вопросительный взгляд Степы в своей обычной манере не отреагировал никак. Донкат хмыкнул про себя. Ну да, что позволено космоштурму…

Сишен сегес оказался обыкновенными мясными шариками. Правда, невероятно воздушными, вкусными и почему-то вознесенными на тоненьких овощных палочках над мифическим гарниром, юссой. На вид обыкновенным пюре.

– И как это есть? – покосился на Соловья Степа.

Тот сделал неопределенный жест, как будто подхватывая ложкой что-то из воздуха. Степа добросовестно свалил один шарик в пюре. Космоштурм чуть покривился.

– Не мешай. Юсса должна смешиваться с сегесом во рту, иначе невкусно.

Донкат пожал плечами и попробовал упавший в пюре шарик. Ничего так себе. Очень даже ничего. Тем более на исстрадавшийся в похмелье желудок. Потом посмотрел на Соловья и решил все же попробовать, как тот советовал. М-м-м-м! Вкусно-то как! Неведомая юсса, соединяясь с небольшими шариками, превращалась во рту в нечто невообразимое. Степа мигом уплел оставшиеся тефтельки и напоследок закусил ножками сешена, торчащими из пюре. Фу, трава бумажная. Только вкус перебил. Неспешно доедающий свой кусок мяса Соловей откровенно забавлялся, глядя на его эксперименты.

– Еще?

Степа прислушался к ощущениям.

– Нет, пожалуй, хватит.

– А как тебе ашшудж?

– Нормально, – Степа неопределенно пожал плечами, вспоминая вкусный, но непонятно из чего сделанный салат, который он проглотил, почти не заметив. – Это вкуснее.

– Ну-ну, – ухмыльнулся космоштурм.

Степа задумался. Опять он что-то пропустил?

Белоснежное привидение невесомо опустило перед ним небольшую плошку с причудливо взбитой горкой какого-то крема. Очень маленькой горкой.

– Это и все? – пренебрежительно заглянул в плошку Степа.

Соловей как раз дожевывал кусок и поэтому не успел ничего сказать, прежде чем Степа отхватил крошечной ложкой приличный кусок кремовой горки, на ходу подосадовав о мелкой посуде.