На краю пропасти - Патриция Вентворт

Лайл лежала, глядя в темноту комнаты. Кровать ее была тяжелой, с пологом. На первый взгляд она напоминала ей катафалк. Лайл ненавидела эту кровать, но когда там вместе с ней был Дейл, когда он был нежен, забывала об этом. Только в те ночи, когда она лежала здесь одна, чувствуя себя совершенно несчастной, ей казалось, что вся эта тяжелая, темная мебель принадлежит не ей, а тем поколениям Джернингхэмов, что рождались, женились и умирали здесь, когда Лайл еще не было и в помине. Слева от кровати располагались три высоких окна, два закрыты портьерами, на третьем занавески раздвинуты. Напротив виднеется дверь в комнату Дейла. Луна бросает бледный квадрат света сквозь незанавешенное окно. Свет доходит до самого порога. Если дверь откроется, он скользнет в соседнюю комнату. Но дверь не откроется. Дейл сегодня не придет. Он бросил ей «спокойной ночи» и ушел. Лайл лежала тихо и неподвижно, и сознание ее постепенно погружалось в темноту. Луна медленно уходила от окна, и комнату тоже заполнял мрак. Между полуночью и часом ночи Лайл незаметно уснула.

В соседней комнате Дейл Джернингхэм проснулся. Вынырнув из глубокого сна, он мгновенно перешел к состоянию чуткого, напряженного бодрствования. Обычно он засыпал, едва опустив голову на подушку, и открывал глаза только в семь часов. Если он просыпался до этого, значит, что-то его разбудило. Дейл приподнялся на локте, снова услышал потревоживший его звук и, откинув одеяло, босиком подошел к двери, разделявшей их с Лайл спальни. Щуря во мраке глаза, он распахнул дверь и встал на пороге, вглядываясь в глубь комнаты. Там было совершенно темно, только сквозь незанавешенное окно проникал слабый полусвет от Луны, скрывшейся в облаках. Кровать, погруженная в тень, казалась черным островком в море тумана. И оттуда доносился дрожащий голос Лайл, жалобно вскрикивающей:

— Дейл… Дейл… Дейл не мог…

Он прикрыл за собой дверь, подошел к кровати и встал в изножье между черными столбами. Теперь он смутно видел ее, лежащую на высокой груде подушек. Она бормотала торопливо:

— Не надо давать мне вашу карточку, мне она не нужна. Не знаю, как я могла бы… Из-за Дейла… Ему бы не понравилось… Дейл не мог. Вы же это понимаете, да? Не может быть, чтобы Дейл… Так что я просто положу вашу карточку в сумку, но не надо думать, что она мне понадобится, потому что я не могу.

Лайл протянула руки, словно пытаясь что-то нащупать.

— Она сказала, повезло, что Лидия умерла. Вот что она сказала: «Удачный несчастный случай для Дейла».

Задрожав на его имени, ее голос растворился в тишине. Она вновь упала на подушки. Он услышал, как она судорожно вдохнула. Потом, словно корчась от боли, резко дернулась вверх.

— Со мной тоже чуть не было несчастного случая. Она сказала, возможно, со мной тоже произойдет несчастный случай, как с Лидией. Дейл не мог…

Слова ее вновь превратились в торопливое бормотание:

— О нет, нет, Дейл не мог…

Дейл продолжал прислушиваться. Когда Лайл затихла, он подошел к комоду между окнами и выдвинул правый верхний ящик. У Лайл так много сумочек! Собираясь к Крэйнам, она надела серый фланелевый жакет и юбку. Значит, серая сумочка.

Дейл вытащил весь ящик, отнес в свою комнату и включил свет. Серая сумочка лежала в самом углу. Открыв ее, он начал рыться в содержимом: носовой платок, помада, румяна и компактная пудра, ключи. Во внутреннем отделении — его собственный моментальный снимок и карточка. Он вытащил ее и повернул к свету. Имя ему абсолютно ни о чем не говорило, но он долго смотрел на него:

МИСС МОД СИЛВЕР

Монтэгю Меншинс, 15

Частные расследования

Вест-Лихем-стрит, Ю.З.

Через некоторое время Дейл снова положил карточку в сумку, а сумку убрал в ящик.

Когда он вернулся в комнату Лайл, там уже было совсем тихо. Задвинув ящик на место, он чуть-чуть постоял, вслушиваясь в молчание, потом приблизился к кровати. Лайл шевельнулась, из горла ее вырвался звук, похожий на рыдание или стон, и она проснулась. На секунду ее охватил ужас: во мраке комнаты стоял кто-то, без звука, без движения. Но как только он произнес ее имя, страх мгновенно уступил место радости.

Она сказала нежно:

— Ах, милый, ты меня напугал.

И он подошел к кровати, и опустился на колени, и обнял ее.

— Это ты меня напугала. Ты кричала во сне. Что с тобой было, приснился кошмар?

— Да, ужасный сон! Но теперь это не важно.

Все было совершенно не важно, если рядом был Дейл, если он был с ней нежен. Кошмары ей больше не снились, а когда она проснулась, в окна светило солнце и Дейл наливал чай. Если какая-то тень и пролегла между ними, теперь она исчезла, будто ничего и не было. Сразу после завтрака Дейл собирался на аэродром, как раз сейчас ему страшно нравилось летать. Они поговорили об этом, и о полетах, и о том, как удачно ему удалось продать взлетную площадку по собственной цене. По правде говоря, в основном говорил он, а Лайл просто радовалась, потому что Дейл был доволен.

— Интересно, что сказал бы мой отец, если бы узнал, что когда-нибудь эта вересковая пустошь принесет такой доход. Но в случае войны очень значительные денежные ассигнования будут выдаваться на выращивание пшеницы, а война непременно будет. Во времена моего деда можно было стоять там, где теперь аэродром, спиной к морю, и не видеть перед собой ничего, кроме пшеницы. Забавно, если все это вернется. Тогда на этом сколачивались большие состояния. Но к несчастью, такого не повторится. Они уж как-нибудь ухитрятся содрать с нас всю нашу прибыль, черт их возьми!

Дейл сидел на краю кровати, волосы его были взъерошены, глаза улыбались. Пижама в голубую и белую полоску подчеркивала темный цвет его чистой, смуглой кожи. Расстегнутый воротничок открывал взгляду сильную шею. Лайл почувствовала, как ее захлестывает древний инстинкт преклонения перед героями. В этом чувстве было что-то примитивное, и она ощутила стыд. Дейл… Другие женщины считали его красивым, преследовали его. Некоторые даже не стеснялись довольно грубо проявлять свои чувства. Но он — не для них. Он принадлежит ей! Лайл не хотела испытывать таких собственнических чувств, но она ничего не могла с собой поделать.

Дейл засмеялся и спросил:

— О чем ты думаешь?

И когда она ответила:

— О тебе, — он обнял, поцеловал ее и, не отнимая от нее руки, произнес:

— Продолжай, дорогая, потому что я хочу с тобой поговорить.

— О чем? — спросила Лайл, и сердце ее похолодело, когда она услышала ответ:

— О Тэнфилде.

Дейл слегка отодвинулся, чтобы видеть ее лицо. Его рука соскользнула с ее плеча и остановилась на колене.

— Видишь ли, я должен дать ответ Тэтхему.

— Да.

На большее она была не способна. Ей показалось, что вся их жизнь зависит от того ответа, который предстоит дать Дейлу. Если он примет предложение мистера Тэтхема, продаст Тэнфилд и переедет на две мили дальше от моря, в Мэнор-хауз, они смогут жить счастливо. Но если он не сможет расстаться с этим домом, Тэнфилд по-прежнему будет высасывать из них все соки, и они станут подобны седым, полумертвым старикам, волокущим непосильную ношу на вершину бесконечной горы. Она сцепила руки так крепко, будто пыталась удержать что-то очень важное, что Дейл пытается отнять. Не только у нее — у них обоих.