Поймать жар–птицу - Маргарет Уэй

Макларен снова пожал плечами.

— Ей незачем ездить. Винни хочет, чтобы Алекс приехала поправляться на ферму.

— Что–о?! — не сдержавшись, вскрикнула Валери.

— Так, в чем дело? — Макларен насмешливо поднял на нее глаза. — Мне тоже этого не хочется, однако я не могу огорчать Винни. А когда я увидел Алекс на больничной койке, мне и самому показалось, что ей нельзя оставаться без присмотра.

— Но ведь у нее же есть друзья! — Валери прикусила себе язык, чтобы не наговорить гадостей. — Я думаю, многие прямо–таки ухватятся за возможность поухаживать за Александрой Эштон!

— Понимаешь, Вэл, ей нужен человек, которому она по–настоящему дорога, — терпеливо объяснял Скотт. — Такой человек, как Винни.

— А ведь мне Винни ни словечком не обмолвилась, — добавила она про себя.

Скотт пристально посмотрел на Валери.

— Наверное, просто забыла.

Ну конечно, никто не смеет критиковать его драгоценную Винни.

— А она согласилась? — спросила Валери с тревогой.

— Кто? Алекс? — Скотту не хотелось обсуждать это с Валери. Алекс — его сугубо личное мучение.

— Так ведь мы же о ней говорим, Скотт? Я не хочу, чтобы она снова вошла в нашу жизнь. От нее одни только беды.

— Я того же мнения, — раздраженно отозвался Скотт. — Но так уж получается.

— Ну, стало быть, придется нам собраться с силами и постараться это как–то пережить, — сделав над собой чудовищное усилие, Валери изобразила дружелюбную улыбку. — Я ведь о тебе беспокоюсь. Если окажется, что она не сможет вернуться на сцену, она сразу вцепится в тебя.

Скотт окинул взглядом зал и жестом подозвал официанта, маячившего неподалеку в состоянии боевой готовности.

— Я думаю, этого можно не опасаться. Алекс должна понимать, что опоздала на три года.

— И потом, есть еще я, — напомнила Валери.

— Да, конечно, есть еще ты. — Взгляд аквамариновых глаз легко коснулся ее лица и груди.

Если эта Алекс вздумает влезть между ними, ей не поздоровится! — сказала себе Валери. У Скотта Макларена есть все, что должно быть в мужчине. Рядом с ним словно постоянно греешься в лучах солнца.

Мозг Валери усиленно заработал. Она знала: ей следует во что бы то ни стало помешать Александре Эштон возвратиться в Мейн–Ройял!

Скотт приехал в больницу рано утром, чтобы успеть поговорить с хирургом. Тот подтвердил, что пока неясно, сможет ли она продолжить сценическую карьеру. Балеринам, как и спортсменам, приходится выдерживать огромные физические нагрузки. Нельзя сказать заранее, как колено Алекс будет переносить постоянное перенапряжение, хотя для обычной жизни, по мнению мистера Томлинсона, ее нога будет вполне пригодна.

Операция продолжалась дольше, чем Скотт ожидал, и он невольно начал беспокоиться. За всю свою жизнь он не провел в больнице ни одного дня. Он и родился на ферме. В больнице ему было не по себе — слишком много страданий.

Когда Алекс привезли в послеоперационную палату, она довольно скоро пришла в себя. Сейчас Александра удивительно напоминала Скотту ту десятилетнюю девочку, которую он так хорошо помнил.

Она сразу узнала его.

— Скотт!

Его сердце сжималось от жалости при виде ее бледного личика в больничной шапочке.

— Всего несколько минут, мистер Макларен, — предупредила медсестра.

— Спасибо, — отозвался он, бесконечно благодарный уже за то, что ему вообще позволили находиться здесь. Он склонился над Алекс. — У тебя все будет хорошо, Я уже говорил с Томлинсоном. Он доволен тем, как прошла операция.

Ее глаза уже слипались, густые темные ресницы опустились.

— Когда я тебя увижу? — еле слышно выговорила она.

— Скоро, Алекс, — пообещал он. — Я приеду за тобой, как только тебя выпишут.

Но вышло иначе. За два дня до выписки к Алекс пришла неожиданная посетительница. Алекс лежала в постели и пыталась читать новый роман. Ей казалось, будто ее нога заключена в железные оковы. И вдруг в палату ворвалась высокая блондинка в шикарном ядовито–желтом костюме и с охапкой роз. Как минимум две дюжины, с длинными стеблями, в прозрачном целлофане, перевязанные роскошной розовой с серебром лентой.

— Алекс, ты меня помнишь? — Гостья ослепительно улыбалась, оглядывая Алекс цепким взглядом орехово–карих глаз. — Я — Валери Фримен, подруга Скотта.

Выражение ее лица и тон голоса заметно противоречили друг другу.

Алекс отложила книгу и попыталась ответить, как положено, вежливой улыбкой, хотя интуитивно догадывалась, что Валери явилась отнюдь не из дружеских побуждений, а скорее, чтобы прощупать почву. Странно, она чувствовала, что Валери Фримен ненавидит ее. Но это же бессмысленно! Она ее даже не узнала.

— Конечно, помню, — сказала Алекс. — Как мило, что ты пришла навестить. И такие чудесные цветы!

Цветы были действительно чудесные — едва раскрывшиеся розовые бутоны среди пышных листьев.

— Я знала, что они тебе понравятся, — Валери небрежно сунула охапку на тумбочку. — Но вообще–то это все равно, что возить уголь в Ньюкасл. — Она кивнула на расставленные повсюду букеты. — Хотя вполне естественно, что у тебя такое множество поклонников.

Ее слова прозвучали как–то странно.

— Откуда ты узнала, что я здесь? — спросила Алекс, стойко выдерживая оценивающий взгляд Валери. — Присаживайся. Я позвоню, попрошу поставить цветы в воду. Здесь все так добры ко мне.

— Ничего удивительного. — Валери коротко рассмеялась. — У тебя такой вид, словно тебе следовало бы находиться в детской палате.

На самом деле Валери поразила и страшно разозлила красота соперницы. Без грима, волосы стянуты на затылке, лишь один–два необыкновенно эротичных локона выбились и обрамили ее лицо. Александра Эштон была прелестна. Фарфоровая статуэтка. Понятно, почему ей удается влезть человеку в душу.

Отрицательные эмоции Валери были настолько заметны, что Алекс чувствовала себя так, словно попала под обстрел. К ее огромному облегчению, в комнату вошла хорошенькая веснушчатая медсестра.

— Все ясно без слов, Алекс, — добродушно воскликнула она. — Опять цветы! Ну как можно быть такой популярной? Вот мне почему–то никто цветов не присылает!

— А гипс на ногу не хотите? — отшутилась Алекс.

Сестра вдруг стала серьезной.

— Вы обязательно поправитесь, Алекс, даже не сомневайтесь в этом. Вы еще будете творить чудеса на сцене.

Девушка взяла розы и выскользнула из комнаты.

— Я с ней абсолютно согласна. — Валери уселась в кресло и залюбовалась своими скрещенными ногами, стройными, как у породистой лошади. — Я много раз имела удовольствие видеть твои выступления. Без Скотта, к сожалению. Он равнодушен к балету. Его мир — это Мейн–Ройял.