Арлекин и скорбный Экклезиаст - Фаина Раневская

А к этому утверждению – куча на первый взгляд мелочей, доказывающих, что это вовсе не обычная для среды «гениев» привычка удачно покрасоваться на публику. Например, из воспоминаний современников: «Раневская всю жизнь спала на узенькой тахте. Приобретённую однажды шикарную двуспальную кровать подарила на свадьбу своей домработнице Лизе».

…При этом лишь финансовыми дарами альтруизм Раневской явно не ограничивался. Практически никогда не прося ничего для себя самой – не могла отказать в просьбе «похлопотать» за кого-то. Чем многие беззастенчиво пользовались, иногда ставя при этом Раневскую в «идиотское положение». Широко известен такой, к примеру, эпизод. Раневская позвонила ректору Театрального училища имени Щепкина и стала просить за «юное дарование»: «Проследите лично, он – настоящий самородок, не проглядите, пожалуйста…»

Собеседник исполнил просьбу, проследил лично… Однако остался крайне недоволен «заявленными» талантами. Перезвонил Раневской, начал очень мягко, издалека. Та его резко обрывает: «Ну как? Говно? Гоните его в шею, (…) Я так и чувствовала (…) Но вот ведь характер какой, меня просят посодействовать и дать рекомендацию, а я отказать никому не могу!»

Хотя, в основном, просьбы окружающих чаще всё же ограничивались лишь «банально финансовыми».

Нельзя сказать, чтобы у Фаины Георгиевны прогрессировала некая «денежная фобия». Нет, порою она как никогда остро чувствовала нехватку денег. Но опять – не во имя их самих! «Просто деньги» – не могут дать ничего из того, что может дать общение с близкими по духу людьми. «…Буду думать, где достать деньги, чтобы отдохнуть во время отпуска мне, и не одной, а с П. Л… Перерыла все бумаги, обшарила все карманы и не нашла ничего похожего на денежные знаки…» – обречённо констатирует в дневниках. И тут важно, что «П.Л.» – это Павла Леонтьевна Вульф, прославленная актриса, театральный педагог… и главный наставник, Учитель Фаины Раневской.

И тут остаётся разве что добавить, что столь жертвенный альтруизм (желание помогать другим – даже в ущерб себе) пробудился у Фаины с детства. И шёл не от неких моральных, рассудочных установок – а от глубинного порыва, от особого состояния души, наполненной иррациональными эманациями «человеколюбия»… и самоотречения во имя его!

Из воспоминаний: «Впервые в кино. Обомлела. (…) Мне лет 12. Я в экстазе, хорошо помню моё волнение. Схватила копилку в виде большой свиньи (…) разбиваю. Я в неистовстве – мне надо совершить что-то большое, необычное. По полу запрыгали монеты, которые я отдала соседским детям: «Берите, берите, мне ничего не нужно…» И сейчас мне тоже ничего не нужно – мне 80. (…) Экстазов давно не испытываю».

* * *

Экстаз от кинематографа, испытанной Фаей Фельдман в двенадцатилетнем возрасте, привёл её к «фильмовой» стезе, которая принесла не только широкую известность, но и горькие разочарования.

Странно, но то, что дало Раневской поистине всенародную известность и признательность зрителя, – как-то особого энтузиазма у неё не вызывало. Существует масса дошедших до наших дней фраз Актрисы, в которых она весьма «прохладно» отзывается об «важнейшем из искусств, по Ленину».

«Четвёртый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актёры играли как никогда» – это язвительное замечание о жанре кино, как таковом. Завуалированное сравнение с театром – явно в пользу последнего!

«Когда мне снится кошмар – это значит, я во сне снимаюсь в кино» – это уже непосредственно о своём опыте контакта с кинематографическим цехом. Который, чего уж греха таить, – удачным и безоблачным не назовёшь! Сплошь эпизоды! За 32 года кинокарьеры – всего 25 фильмов… причём за последнюю её половину, с 1950-го по 1966-й – всего шесть (да и то: один из них – короткометражка). Главная роль, в прямом смысле этого слова, так та – вообще всего одна, в фильме 1960 года выпуска «Осторожно, бабушка!». (К тому же фильм получился довольно невзрачным, незапоминающимся: плохую работу сценариста и съёмочного состава не смог вытянуть даже профессионализм Раневской…) После начала показа фильма в кинотеатрах Раневская позвонила подруге и спросила, видела ли та новый фильм? Далее – цитата: «Ещё не видела, но сегодня же пойду и посмотрю!» – последовал ответ.

– Так-так, – сказала Раневская. – Я, собственно, звоню, чтобы предупредить: ни в коем случае не ходите, не тратьте деньги на билет, фильм – редкое говно!»

…А последние 18 лет жизни – Раневская вообще в кино не снималась…

И что ещё, в сухом остатке? Две маленьких рольки в журнале «Фитиль», два записанных на плёнку телеспектакля да два озвученных мультфильма: в 1943-й… и затем аж только в 1970 году! Хотя последняя озвучка – роль «домомучительницы» Фрекен Бок в культовом мультике «Карлсон вернулся» – как по мне, так просто шедевр! Почему её не привлекали к озвучке другой продукции «Союзмультфильма»? Даже и не знаю, что сказать! Как, впрочем, и о том, почему Раневской так до обидного мало давали ролей в советских фильмах.

Разве из тех, что уже сыграны, – хоть в одной она была неубедительна? А что же тогда?

Думаю, что и саму Раневскую мучила эта несправедливость. Поэтому и отшучивалась о своих киноработах: «Деньги съедены, а позор остался».

Думаю, в этом она выступила провидицей. Позор тех, кто «распределял роли», кто назначал-снимал-тасовал актёров на съёмки, – останется до тех пор, пока Великую Актрису Раневскую будут помнить…

* * *

И всё же данные «вольные размышления» предваряют не цифровой диск с записями фильмов Фаины Георгиевны и не альбом фотографий с её спектаклей, а книгу, где приведены отрывки из её собственных дневников, изречений и наблюдений, а также изданных воспоминаний современников.

…Читая записки Фаины Раневской, невольно отмечаешь три ипостаси философствующего бурлеска: Арлекин – Мастер Дзен – скорбный Экклезиаст. И все – как скрытый вызов (или – призыв, кому как нравится) читателю или слушателю. А не та размеренная словесная вязь, с чем «походя» соглашаешься, ускоренно пролистывая в нетерпении страницы.

Нет, тут – некие особые смысловые вибрации, что упруго вонзаются в понятийную ткань мира. А из неожиданных последствий, из их отражённого эха – впадаешь в некую оторопь, «концептуальный ступор», в момент разгадывания, «расчувствования» всего заложенного в ёмкие фразы смысла. И нутром, неким тончайшим наитием ощущаешь запрятанное «двойное дно», выжидающие своего часа схороненно-потаённые глубины.

И тогда совсем по-иному будут звучать её записи, одни из последних: «Бог мой, как прошмыгнула жизнь. Я даже никогда не слышала, как поют соловьи. (…) Жизнь кончена, а я так и не узнала, что к чему».

И по мне – это гораздо честнее и пронзительней той знаменитой фразы («Начинает открываться смысл жизни…»), что вывел незадолго до смерти великий мыслитель Лев Николаевич Толстой.

…Думаю, что справедливости ради, английской энциклопедии «кто есть ху» – в следующих своих выпусках просто настоятельно необходимо включить Ф.Г. Раневскую не только в топ-лист выдающихся актрис, но и в десятку оригинальнейших философов, а также в десятку замечательных литераторов.