Хищная диаспора - Сергей Самаров

В нашей ситуации получилось так, что мы не ожидали наличия тепловизоров у бандитов. Хотя мне следовало бы об этом подумать. Если у тебя нет точных данных о вооружении и численности противника, то всегда следует предполагать, что по этим параметрам он значительно превосходит тебя.

На этот раз я пренебрег этой старой истиной, иначе изначально приказал бы бойцам первого отделения надеть маски и перчатки. Дело в том, что тепловизор потому так и называется, что улавливает как раз тепло, исходящее от открытых участков человеческого тела. Оно проходит через обычную одежду, показывает фигуру бойца целиком.

Но ткань костюма экипировки «Ратник» это тепло одолеть не может. Из ее же ткани сделаны перчатки и маски.

В итоге открытыми остаются только глаза. Эти светящиеся точки, расположенные в поле зрения бинокля, можно принять за перелет ночных мотыльков или за перебегающих мышей. Тем более что глаза имеют склонность моргать, следовательно, и мерцать в тепловизоре, превращаться в невнятные объекты, не поддающиеся определению.

Я сам проверял это с биноклем. Идентифицировать человека в маске и перчатках практически невозможно. Но бойцы первого отделения не были заранее предупреждены о возможном наличии тепловизоров у противника.

Подозреваю, что бандиты имели представление о свойствах костюма «Ратник». Они смогли рассмотреть моих людей, поэтому сумели сработать на опережение, лишили отделение связи.

Тут наушники наконец-то донесли до меня звук выстрела. Снайпер прижимается прикладом почти к самому микрофону. Поэтому тот улавливает звук и даже усиливает его.

Очень громким был и удар пули в камень. Но второго рикошета я так и не услышал. Пуле что-то помешало добраться до другого камня. Это позволяло мне надеяться на то, что выстрел оказался удачным. Если бы пуля срикошетила дважды или трижды, то это говорило бы о том, что она перелетала от одного камня к другому. А так рикошет оказался погашен человеческим телом.

— Есть, товарищ старший лейтенант! — доложил сержант Сухогоров. — Лазер в небо смотрит. Попал, значит, рикошетом.

Почти тут же, буквально через секунду, в наушниках послышался другой голос:

— Товарищ старший лейтенант!.. Товарищ старший лейтенант!.. — раз за разом повторял сержант Махалов, командир первого отделения, видимо, уже отчаявшийся дождаться восстановления связи.

Значит, REX 1 перестал подавлять радиосигнал. Мой снайпер не промахнулся. Его пуля поразила того человека, который управлял прибором. Он не знал нашего фактического месторасположения, занял удобную, прикрытую позицию. Но и это ему не помогло. Сержант Сухогоров в очередной раз доказал, что являлся настоящим мастером своего дела, снайпером высшей квалификации.

У меня, правда, присутствовало опасение, что бандит, управлявший аппаратом REX 1, был в бронежилете, и пуля после рикошета попала в него плашмя. В этом случае удар был не смертельным, хотя и очень болезненным. Бандит мог снова заняться своей работой даже с поломанными ребрами.

Поэтому я поторопился поговорить с Махаловым, пока оператор REX 1 не очухался и не возобновил свою деятельность, лишающую меня связи с первым отделением:

— Ким, что у тебя произошло? Докладывай!

— Связи не было, товарищ старший лейтенант. Видимо, экран какой-то возник. А сейчас он ушел в сторону. Теперь во всем отделении внутренняя связь работает.

— Это я и сам знаю. Эмир пришел? На мине кто взорвался?

— Кабан, товарищ старший лейтенант. В ближайший огород наведаться возжелал. Его основательно порвало. Но живучим оказался, хотя и молодой совсем, подсвинок еще. Пришлось его лопаткой добить. Голову почти отрубили, а он еще дергался. Крови море целое натекло.

— Это твое собственное приключение. Переживай его сам. А эмир не появлялся?

— Никого мы не видели. Даже в ваш бинокль.

Да, свой бинокль с тепловизором я перед началом этой операции отдал командиру первого отделения сержанту Киму Махалову. Пока сей аппарат ничем бойцам не помог.

— Плохо ты, Ким, биноклем пользовался. Посмотри выше по склону. Ничего не видишь?

Прошла почти минута.

— Вижу лазерный луч, — доложил сержант. — Он в небо смотрит. Словно кто-то облака собрался прицельно расстреливать. Там, среди камней, откуда луч выходит, сильное свечение. По фигуре на человека не похоже, слишком уж сильно по земле размазано. Человек так не разливается. Да и свечение какое-то неровное. Одна сторона красно-белая, вторая — красно-черная.

— Это, видимо, кровь так обильно разлилась. Сухогоров рикошетом от камня в него попал, продемонстрировал высший класс стрельбы! — не удержался я и публично похвалил своего первого снайпера.

Эти мои слова слышали все бойцы. Они имели возможность оценить умение сержанта. Этот его выстрел и в самом деле был на удивление хорош. Я даже не слышал о чем-то подобном.

Но для солдат мои слова имели еще и совсем другое значение. Такая вот откровенная положительная оценка вселяла в них уверенность в том, что они имели мощную и весьма квалифицированную огневую поддержку.

Да и сам Сухогоров после похвалы, на которую я обычно бываю не щедр, постарается стрелять еще лучше. Хотя он всегда делает это отлично.

Но сообщение командира первого отделения меня, честно признаться, основательно расстроило. Я надеялся на куда более серьезную добычу в этой вот охоте. А теперь, после того как взорвалась мина, мне уже не приходилось рассчитывать на появление эмира Рагима Арсланова в родном доме.

Я не знал, как он устраивал свои походы туда. Может быть, сначала разведку высылал и лишь потом шел сам вместе с личной охраной. Определить это со стороны было невозможно. Я даже допускал, что эмир брал с собой людей только в первое посещение, когда еще ничего о положении в селе не знал.

Возможно было абсолютно все. Я не считал себя великим любителем гадания, всю жизнь спокойно обходился без кофейной гущи и даже без колоды карт знаменитой французской предсказательницы мадам Ленорман, услугами которой пользовались Марат, Робеспьер и Бальзак.

Но ждать появления эмира теперь было уже совершенно бессмысленно. Он не пойдет туда, где взорвалась одна мина, догадается, что там могут быть и другие.

Но на минах может взорваться и кто-то из мирных жителей села. Мы никогда такого не допускаем и старательно подчищаем рабочее пространство за собой. Мина, оставленная где-то в горах, высоко и далеко — это одно дело. Такое иной раз случается из-за нехватки времени, когда ведется преследование. Но вероятность подрыва на такой мине мирного жителя ничтожно мала. Далеко в горы они практически не суются.

Совсем другая ситуация может сложиться на окраине села. Тем более что полицейский стукач Артур говорил, будто там, на тропе, иногда играют дети. Всегда найдутся и любопытные персонажи, желающие посмотреть на взорвавшегося кабана. Издали, естественно. Притрагиваться к свинине мусульмане не пожелают. Это проверенный вариант.