Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса - Генри Воллам Мортон

Короче, я свернул с дороги и направился к означенному ручью. Богл-Берн обнаружился где-то на полпути между Мелроузом и Ньютаун-Сент-Бозуэлс. Он весело журчал, протекая по дну неглубокого оврага с заросшими густым подлеском склонами. Оставив машину на дороге, я стал спускаться к ручью, продираясь сквозь заросли папоротника и колючий кустарник. По-моему, местность идеально подходила для обитания всякого рода духов — по виду настоящая зачарованная лощина. Время от времени я терял ручей из вида, он прятался под сплетением зеленых ветвей. Но я продолжал идти, безошибочно ориентируясь на звук.

Неожиданно я вышел на маленькое поле, где трудился старик. Его красное обветренное лицо украшала челюсть, сильно смахивавшая на стальной капкан. Поздоровавшись, я завел беседу.

— А кто такой богл? — закинул я удочку.

— Призрак, вестимо, — откликнулся старик.

— И что ж, у этого ручья действительно есть свой призрак?

— О чем вы говорите, — отмахнулся он. — Все эти россказни о призраках — сплошная ерунда… бабьи выдумки.

Ну, меня так просто не проведешь! Я уже сталкивался с подобным, когда путешествовал по Корнуоллу и Сомерсетширу: в глубинке люди не любят пересказывать чужакам свои предания и легенды. Боятся, что их поднимут на смех. Помню, мне тогда пришлось немало потрудиться — и так обхаживал, и эдак, прежде чем завоевал доверие. Однако здешний старик, похоже, был крепким орешком — сто очков вперед сомерсетцам. Напрасно я пытался его разговорить. Он простодушно хлопал нахальными ярко-голубыми глазами (подозреваю, самыми голубыми и самыми нахальными во всем Приграничье) и продолжал отнекиваться. Почему Богл-Берн? Нет, ничего не помнит… вроде, что-то такое слышал, да позабыл. Да и какой смысл всякую чепуху запоминать?

Когда я уже совсем потерял надежду и готов был отступиться, старик неожиданно смягчился. Он присел рядом со мной на ограду, помолчал немного, а затем не спеша поведал одну из типичнейших историй Приграничья.

— Ну, так слушайте, — начал он. — Давным-давно в местечке Эрлстон жил человек по имени Томас-Рифмач…

И тут меня осенило: старик пересказывает мне легенду о Томасе Лермонте. Однако я продолжал тихо сидеть и слушать. Кое-где в деталях старик допускал неточности, но я позже сверился по печатному варианту легенды.

Итак, тот, кого он окрестил Томасом-Рифмачом, на самом деле звался Томасом из Эрсилдуна или же Томасом Лермонтом. Жил он в тринадцатом веке неподалеку от Эйлдонских холмов, и по всему Приграничью о нем шла молва как о великом человеке, выдающем рифмованные пророчества. У нас в Англии тоже был подобный персонаж — Матушка Шиптон. Наверное, самое известное пророчество Томаса касалось графов Хейгов (уж его-то повторяли по всему миру):

Годам несчетным пролететь,

А Хейг Бемерсайдом будет владеть.

В тринадцатом веке — когда в Приграничье вовсю пылал пожар войны и люди гибли один за другим — это было очень смелое утверждение. Но, как ни странно, оно оказалось верным! Неважно, сколько бы Хейгов ни сошло в могилу, всегда в их роду находился лэрд, который наследовал Бемерсайд. В восемнадцатом веке репутации Томаса Рифмача возникла серьезная угроза, когда у тогдашнего графа Хейга одна за другой рождались девочки! Однако можете себе представить, пророк Приграничья и тут не подкачал: после двенадцати дочерей на свет наконец-то появился сын, наследник Бемерсайда!

Самым значительным событием в жизни пророка оказалась встреча с королевой эльфов, которая, испытывая парня, предложила ему себя поцеловать. Будучи настоящим шотландцем — дерзким, безрассудным — Томас принял предложение: не успели слова сорваться с губ королевы, как он вскочил и действительно поцеловал ее. После чего и сгинул на долгих семь лет. Королева эльфов увела его в волшебную страну, под холмы.

— Вот здесь, на берегу Богл-Берн, это все и случилось, — рассказывал старик. — В этой самой долине…

Я слушал одну из самых прелестных легенд Приграничья, и фоном к ней было журчание ручья, который весело бежал в своем зеленом туннеле и перекатывался по камешкам.

В сборнике баллад говорится, что Томас уснул под «Эйлдонским деревом» и не видел, как из леса показалась «прекрасная леди» в «зеленом, как молодая трава, платье», ехавшая на молочно-белом коне. Она приблизилась к Томасу, и тот сначала подумал, что ему явилась сама Дева Мария. Однако красавица поспешила его разуверить, сообщив, что она не кто иная, как королева эльфов.

Побудь часок со мной вдвоем,

Да не робей, вставай с колен,

Но не целуй меня, мой Том,

Иль попадешь надолго в плен.

— Ну, будь что будет! — он сказал. —

Я не боюсь твоих угроз! —

И верный Том поцеловал

Ее в уста краснее роз[9].

Вышло все так, как хотела королева эльфов.

— Ты позабыл про мой запрет,

За это — к худу иль к добру —

Тебя, мой рыцарь, на семь лет

К себе на службу я беру!

Королева села на своего белоснежного коня, усадила сзади Томаса и, как ветер, умчалась в волшебную Страну эльфов.

По истечении семи лет она отпустила Томаса домой, наградив даром пророчества. Вот как это было. Королева сорвала с дерева яблоко и протянула Томасу. Она объяснила, что яблоко это не простое: съев его, Томас обретет «правдивый язык, не способный лгать». Бедняга понимал, как такая награда усложнит его жизнь, и попытался отказаться от подарка. Но королева эльфов проявила завидную настойчивость, заявив:

— Попридержи, мой Том, язык

И делай то, что я велю!

Что было дальше? Конечно же, Томас Рифмач послушался прекрасную королеву:

В зеленый шелк обут был Том,

В зеленый бархат был одет.

И про него в краю родном

Никто не знал семь долгих лет.

После этого Томас вернулся в родную Шотландию и стал удивлять соотечественников своими пророчествами, которые помнят и по сей день. Увы, баллада утверждает, что счастья пророк так и не обрел. Он не мог забыть свою истинную любовь. Все время вспоминал годы, проведенные в Стране эльфов, и грезил об «устах краснее роз». Он долго мучился и все надеялся, что в один прекрасный день королева эльфов снова его позовет. Так и случилось.

Как-то вечером Томас устроил пир для друзей в Эрсилдунекой башне. Вдруг в зал вошел гонец и сообщил хозяину о странном случае: в деревне объявился олень с самочкой. Якобы вышли они из леса и бок о бок пошли по улице. Пока гости удивлялись такому чуду, Томас Эрсилдунский поднялся из-за пиршественного стола и, ни слова не говоря, вышел на улицу. Односельчане видели, как он приблизился к необычной парочке и встал между ними. Они пересекли всю деревню, поднялись по склону холма и скрылись в лесу. Больше Томаса никто не видел.