Слишком много поваров - Рекс Стаут

Я вполне уверен, что не спал, потому что, несмотря на закрытые глаза, я все время слышал говор присутствующих, однако, состояние было дремотное. Окончательно разбудил меня усилившийся звук радио.

Вскоре Берин появился в дверях столовой. Я заметил, что Серван, не прерывая танца, сделал знак Вукчичу, который в этот момент танцевал с Диной, что он следующий. Вукчич кивнул, но было заметно, что он не собирается покинуть Дину. Берин нахмурился. Кейн спросил его:

– Ну так что, Джером? Мы оба были там. Номер три без петрушки? Не так ли?

Мондор запротестовал:

– Не запутывайте Вульфа. Он последний.

Берин усмехнулся:

– Я не помню номеров. Мой список у Луиса. Хотелось бы мне, чтобы вы видели, как эта собака Ланцио глупо улыбался, глядя на меня.

Этот разговор я слышал одним ухом. Меня занимало другое. Серван вторично сделал знак Вукчичу, что его очередь дегустировать, но безрезультатно. Я мог видеть, как Дина улыбалась, глядя в глаза Вукчичу. В конце концов Серван, поклонившись Констанции, приблизился к танцующей паре. Он был весьма вежлив, но настойчив, и им вскоре пришлось прервать танец. Серван сказал:

– Пожалуй, будет лучше, если мы будем придерживаться установленной очереди.

Вукчич засмеялся:

– Знаете, мне что-то не хочется. Я начинаю понимать чувства Леона Бланка.

Он говорил громко, чтобы перекричать радио.

– Мой дорогой Вукчич, – голос Сервана был почти нежен. – Мы здесь не дети, а достаточно взрослые люди.

Вукчич пожал плечами. Затем он повернулся к своей партнерше:

– Должен ли я идти, Дина?

Она подняла на него свои глаза, ее губы шевельнулись, но я не расслышал, что она сказала. Он опять пожал плечами, повернулся и направился к двери, ведущей в столовую. Когда он исчез за дверью, Дина вернулась к столику с радиоприемником, а Серван возобновил танец с Констанцией. Очень скоро музыкальная программа кончилась, и радио начало вещать о жевательных резинках. Дина выключила его.

Вукчич вышел из столовой и направился прямо к Дине Ланцио. Серван сказал Валенко, что он следующий. Вукчич повернулся к нему:

– Вот моя записка. Я попробовал каждое блюдо один раз. Надеюсь, что все правильно? Но Ланцио там нет.

Серван поднял брови:

– Как нет? Где же он?

Вукчич пожал плечами:

– Во всяком случае, я его не видел. Может быть, он на кухне.

Серван позвал Кейча:

– Рамзей! Филипп покинул свой пост. Остались Валенко, Росси и мистер Вульф. Что нам делать?

Кейч сказал, что он доверяет им и, если Серван не против, пусть Валенко идет. Через положенное время он возвратился, а его место занял Росси. Росси уже ни с кем не ссорился целых три часа, и я навострил уши, ожидая услышать его ядовитые замечания в адрес Ланцио в том случае, если последний уже появился, однако за дверями царило молчание. Когда Росси появился в гостиной, он не удержался от заявления, что только глупец может сыпать столько соли в этот соус; правда, никто не обратил на него внимания. После этого Ниро Вульф выбрался из своего кресла и, как почетный гость, сопровождаемый Серваном, направился к двери. Я весьма обрадовался, что затянувшаяся процедура подходит к концу и вскоре я смогу принять горизонтальное положение.

Через десять минут дверь отворилась и появился Вульф. Он остановился на пороге и сказал:

– Мистер Серван! Поскольку я последний, не разрешили бы вы мне проделать этот же эксперимент с мистером Гудвином?

Серван сказал, что он не возражает, и Вульф поманил меня пальцем. Я быстро вскочил на ноги, отлично понимая, что случилось что-то необычное. Я имел немало опыта в экспериментах, которые проделывал с Вульфом, но они никогда не касались и не могли касаться гастрономии. Я пересек гостиную и вошел следом за ним в столовую. Он плотно закрыл за нами дверь. Я бросил взгляд на стол. Там стояло девять блюд с пронумерованными карточками. Стаканы и графины с водой… Тарелки, вилки и прочее.

Я улыбнулся Вульфу:

– Буду рад оказать вам помощь. На котором блюде вы споткнулись?

Он двинулся вокруг стола.

– Подойди сюда.

Он пошел направо к большой ширме, стоящей в углу. Я последовал за ним. За ширмой он остановился и указал на пол.

Я застыл от изумления. Я, конечно, не принимал всерьез все эти разговоры насчет обещания убийства, да и история, поведанная нам роковой женщиной, не подготовила меня морально к кровавому исходу. А здесь была именно кровь, хотя и не очень много, потому что нож, воткнутый в спину Филиппа Ланцио, торчал плотно, так что видна была одна только рукоятка. Он лежал немного на боку с раскинутыми ногами, в позе спящего человека. Я наклонился над ним и слегка повернул его голову, чтобы были видны его глаза, затем выпрямился и взглянул на Вульфа.

Он сказал мрачно:

– Приятное времяпрепровождение! Он мертв?

– Как та знаменитая колбаска.

– Я вижу, Арчи! Не будем же препятствовать правосудию. Здесь есть законные власти, пусть занимаются. Это не наше дело. Позови мистера Сервана.

В три часа утра я сидел в маленькой гостиной «Парадиза». Напротив за столом располагался мой друг Барри Толман. За его спиной стоял косоглазый громила с тяжелой челюстью, в голубом сержантском костюме с белой перевязью, красивым галстуком и в розовой рубашке. Его имя и занятие не составляли секрета: Сэм Питтергрев, шериф. За этим же столом помещалась секретарша с блокнотом для стенографии и местный полицейский, сидящий на стуле возле стены. Дверь в столовую была отворена, и оттуда доносился запах магния – результат фотографирования. Оттуда же раздавалось бормотание оперативников, занимающихся обычными делами: снятием отпечатков пальцев и тому подобное.

Голубоглазый атлет говорил, стараясь скрыть раздражение:

– Я вас прекрасно понимаю, мистер Ашлей. Вы директор курорта, но я представляю правосудие в этом районе и не собираюсь уверять вас, что он наткнулся на нож по несчастной случайности! Будем считать, что я не слышал ваших инсинуаций, будто я использую все возможное, чтобы выдвинуться.

– Все в порядке, Барри. Забудьте это. – Клей Ашлей, стоявший рядом со мной, медленно покачал головой. – Все это выбило меня из колеи. Простите меня, если мои слова вам не понравились. Я пойду и постараюсь поспать. Позовите меня, если понадобится.

Он ушел. Кто-то из столовой позвал Питтергрева. Толман потер рукой воспаленные глаза. Затем он взглянул на меня.

– Я еще раз прошу вас, мистер Гудвин, подумать, не можете ли вы что-либо добавить к тому, что рассказали мне.

Я покачал головой.

– Я сказал вам все, абсолютно все.

– Вы не помните, не происходило ли чего-нибудь в гостиной подозрительного? Или в других местах: чье-нибудь странное поведение, подозрительные разговоры?