Путь к себе - Франц Николаевич Таурин

много понимала, а так как и ростом, и фигурой удалась, то казалась старше своих лет. Среди подруг она была крупнее всех, и учителя, еще не ознакомившиеся с классом, принимали ее за второгодницу.

Училась Варька довольно хорошо. Тройки редко появлялись в дневнике. Уроки готовила прилежно, потому что крепко запомнила сказанное матерью:

— Учись старательно. Тебе надеяться не на кого.

Варька не поняла, и мать пояснила:

— Была бы у тебя мать не санитарка, а врач, как у Тани Золотовой, не ходила бы в одном застиранном платьишке. И мяса бы ела досыта. — И, словно оправдываясь, добавила: — Мне не довелось выучиться, а тебе можно, пока мать жива.

Сказано было убедительно. Конечно, Таню Золотову одевали не так, как Варьку. Да и не одну Таню Золотову. Таких, как Варька Савушкина, в классе было раз, два и обчелся.

И Варька старалась. На уроках сидела внимательно, чтобы не проронить ни слова, даже когда и очень скучно было слушать. Вопросы задавала редко, старалась сама разобраться в книге. Но когда задавала, часто ставила учителей в тупик.

Как-то раз на уроке Конституции спросила:

— Что такое равенство?

Молоденькая учительница выспренне и несколько туманно принялась излагать, что такое «Свобода, Равенство и Братство».

— Значит, нет у нас равенства, — сказала Варька, выслушав ее. — У меня ботинки совсем старые, хуже всех. И питаемся мы дома хуже других.

Учительница смутилась и, чтобы скрыть свое смущение, стала торопливо и сбивчиво объяснять, что платят у нас по труду, а что равенство — это равенство всех в отношениях к средствам и орудиям производства и прежде всего равенство всех перед законом.

— Надо, чтобы не перед законом, а на самом деле, — сказала Варька, когда учительница заставила ее отвечать, поняла ли она.

Нет, учительница не сумела объяснить. Не этих казенных слов ждала от нее Варька. Сейчас же она поняла только: на одну материну зарплату не проживешь. То есть прожить, конечно, можно. Но так, чтобы без латаных ботинок и без заплат на локтях, не проживешь.

И сказала матери:

— Семь классов кончу, на работу пойду.

Мать долго ругала ее.

— Три года не хочешь потерпеть, потом всю жизнь каяться будешь!

Но Варька характером удалась в мать. Решила — не свернешь! Но тут как раз дело не в упрямстве. Нет другого выхода… Неужели сидеть на материной шее до десятого класса и ходить оборвышем среди разряженных подруг!

Варька уже отлично знала, что и лицом и фигурой никто не сравнится с ней не только в классе — во всей школе. Недаром мальчишки-десятиклассники так повадились на вечера седьмых классов.

И оттого в сто раз обиднее становилось. «У бриллианта не было достойной оправы». Эту фразу Варька вычитала в затрепанной книжке без начала и без конца.

Оправу надо было добыть…

Варька начала ее добывать учеником продавца в магазине шерстяных и шелковых тканей.

Это была трудная работа. Не в том смысле, что физически трудна. Варьку воспитанием не изнежили. С десяти лет мыла полы. И не только в своей комнате. Когда подходил черед Савушкиных мыть кухню и коридор, Варька и тут управлялась одна. А это любому взрослому впору. Так что перекинуть за день с места на место десяток-другой кусков материала — это не работа.

К тому же больше всего ей приходилось просто стоять. А вокруг нее хлопотали остальные продавщицы. Когда какой-нибудь материал немодной расцветки или дорогой по цене шел не очень ходко, продавщица, исчерпав все доводы и не сумев убедить покупательницу, подзывала Варьку и, перекинув ей через плечо отрез, говорила с умелым восхищением в голосе:

— Вы посмотрите, какой нежный тон!

Или:

— Обратите внимание, как освежает лицо этот материал!

И очень часто покупательница проникалась убеждением, что и ее лицо на фоне такого чудесного материала станет столь же свежим, как и лицо этой манекенщицы. И уходила счастливая, с отрезом в сумке или под мышкой.

Продавщицы беззлобно смеялись вслед. А одна из них, тощенькая и неказистая, сказала как-то со вздохом:

— В сорочке ты, Варька, родилась!.. Тебя, как куклу, наряжать будут! Тебе все к лицу…

Что все к лицу, Варька и сама видела. Вот наряжать только некому…

С опасной завистью оглядывала Варька каждую броско одетую женщину, закусив губу, следила, как соблазнительные маркизеты и крепдешины, на минуту коснувшись ее плеч, уходили в другие руки, и уныло подсчитывала, сколько еще времени пройдет, пока она, Варька Савушкина, закончит свое ученичество и станет получать настоящую, не ученическую, зарплату.

Как-то поделилась своими мечтами и надеждами с молоденькой продавщицей, почти ровесницей.

— Дурочка! — сказала та. — На нашу зарплату не очень разбежишься. Кто у нас стильно одевается? Зинка. У нее муж летчик.

Постепенно Варька утвердилась в мысли, что замужество — единственное надежное избавление.

Не всякое, конечно. Смотря за кого выйдешь… Муж должен быть самостоятельный, то есть обеспеченный и не ветреный. При этом подразумевалось как-то само собой, что наделенный такими достоинствами мужчина не может не быть также красивым и высоким. И молодым, во всяком случае не старым.

Найти (тощенькая Варькина подружка говорила «заиметь») такого мужа — заветная мечта, точнее, цель жизни. Во имя этой цели можно и должно поступиться многим. Не обращать внимания на косматых, настойчиво заигрывающих юнцов. Скрепя сердце решительно отвергать их приглашения даже в кино, не говоря уже о разных вечеринках. Не застаиваться с провожатыми у ворот и вообще лучше всего не допускать никаких провожаний.

Самостоятельные мужчины ценят красивых и скромных.

Наконец то, чего так мечтательно ждала Варька, случилось. Ее заметил, на нее обратил внимание настоящий самостоятельный мужчина.

Георгий Иванович вполне соответствовал идеалу. Не старый — лет тридцати пяти или чуть-чуть побольше. Высокий и очень приятный. Веселый и обходительный.

Он вошел в торговый зал по коридорчику из кабинета директора магазина. Почти все продавщицы его знали. Зинка, изобразив на лице самую обольстительную улыбку, так и кинулась к нему.

А он приветливо поздоровался со всеми, почти каждую называя по имени.

Подошел и к Варьке. Спросил:

— Новенькая?

И с ней поздоровался. При этом как-то весело и необидно окинул взглядом с головы до ног. И Варька была рада, что под форменным халатом не разглядеть ее старого-престарого платья.

Уходя, он снова внимательно оглядел Варьку. И улыбнулся ей особенно приветливо. Это не только Варька, все заметили.

Зинка буркнула:

— Не хватало еще. Связался черт с младенцем!

А остальные продавщицы стали подшучивать над Варькой:

— Смотри-ка ты! С ходу зацепила!

Варька смутилась, закраснелась.

— Ну уж, выдумывать-то… Но не выдержала и спросила:

— А кто это?

Ей сказали: Королев Георгий Иванович. Большой начальник. Заместитель