Развод по-бандитски - Владимир Колычев
Шрифт:
Интервал:
– По башке себе постучи, – хмыкнул Пижон. – Там у тебя пусто.
– Заткнись! – осадил его Сыроед.
Пижон – ценный кадр, не вопрос. Он легко сходится с женщинами, через них вычисляет лохов. И в драке он первый, и на скок идет без проблем. Но и Ржаной имеет свою ценность. Он и дверь без ключей открыть может, и сейфы взламывает, как заправский медвежатник. И главное – у него нюх на деньги.
– Есть! – расплылся в улыбке Ржаной.
Он обнаружил пустоту в стене, на стыке обойных полос. Фанерная перегородка за обоями, за ней ниша, в которой уместилось шесть «котлеток» по десять зеленых тонн в каждой и шкатулка с золотыми червонцами двадцатых годов.
– Может, еще что есть? – спросил Пижон.
Ржаной насупленно посмотрел на него, перевел взгляд на Сыроеда и мотнул головой. Не хотел он разговаривать с Пижоном.
– Уходим, – отмахнулся от Пижона Сыроед.
Они покинули квартиру, сели в свою «Волгу», что ждала их за углом дома. Телепень за рулем. Чистопородный боец-гладиатор. Пижон его в бригаду привел. Он с ним в зоне снюхался. Тупой пацан, этот Телепень, в голове пустота, зато удар у него такой, что никакая каска не выдержит. И человека завалить – что высморкаться. А главное – никаких вопросов. Сказали – сделал. Водитель, правда, из него так себе, зато права есть, и кишка у него не лопнет, если вдруг большой шухер случится.
И еще Телепень выглядит неплохо. Туго у него с мозгами, но костюмчик на нем здорово сидит. Со стороны глянешь – ну типичный директорский водитель. Пижон с ним в город на съем выезжает. Типа, он большой начальник, а Телепень его водила. Бабы на такой расклад как пескари на мушку клюют, сами в садок складываются. Сыроед и сам как-то пытался директора из себя изображать, вышло вроде ничего, только толку от этого было мало. Серьезные женщины почему-то шарахались от него, а дешевые шалавы для дела не годятся. Разве что в качестве наживки. Но так для этого Цыпа была. И Чалка есть…
– Пижон, делай что хочешь, но Цыпу найди, – сказал Сыроед.
– Найду… Хотя…
– Что хотя?
– Надоела она мне со своей любовью, – с гонором пресыщенного болвана проговорил Пижон.
– Это не мои проблемы.
– Ну, это понятно… Только и без нее можно. Я наколки даю, она лохов разводит. Лох сам ей кассу сдает, не вопрос. Но так не всегда бывает. Она его заклофелинит, он засыпает, а мы хату чистим. И все ли вычищаем, вот в чем непонятка. Может, и сегодня не все взяли, может, еще схрон был…
– Не было больше, – мотнул головой Ржаной.
– Ты Чумака из себя не рисуй, – насмешливо сказал Пижон. – Экстрасенс, в натуре… Может, схрон пропустили… Не так надо работать, не так.
– А как? – недовольно глянул на него Сыроед.
– Жестко надо работать. Не надо лоха клофелинить. Живьем надо брать, и за жабры. И утюгом по морде! Где бабки? Сам все покажет!
– Тогда его мочить надо будет…
– Да и хрен с ним! – разошелся Пижон. – Новые на такие мелочи не заморачиваются – наехали, бабки забрали, и все дела…
– Новые крыши делают. И терпил не гасят. Они терпил доят.
– Кто-то так, а кто-то по беспределу…
– И ты по беспределу хочешь? – нахмурился Сыроед.
– Ну, можно и без мокрого, – пожал плечами Пижон. – В масках подъехали, язык развязали, кассу сняли…
– А дверь кто откроет?
– Ржаной со своими «мальчиками».
Сыроед усмехнулся. Не вопрос, Ржаной виртуозно работает отмычками, но все-таки это не самый лучший вариант. «Мальчики» – это хорошо, но лучше работать через девочек. Да и сам Пижон это понимает. Просто у него, похоже, напряги с Цыпой.
– Ты воду не мути, не надо. Ты лучше скажи, чем Цыпу обидел?
– Может, и обидел… Это мои дела, – буркнул Пижон.
– Да нет, не твои. Цыпа у нас золотая, без нее нам край. И ты девку найдешь, понял?
– Что-нибудь придумаю… Слышь, Чалка, где твой молоток? – вдруг спросил Пижон.
– Какой молоток? – вскинулась та.
– А которым ты терпилу сделала?
– Э-э… Не знаю…
– Как это не знаешь? Он у тебя в руке был.
– Так это, пока вы схрон искали… – жалко пролепетала Чалка.
– Что – пока мы схрон искали?
– Ну, затаскала где-то…
– Сама, мля, затаскана и молоток затаскала… Телепень, давай обратно!
– Куда обратно? – осадил Пижона Сыроед. – Возвращаться – плохая примета.
– И замок на хате английский, – вспомнил Ржаной. – Закрыл дверь – и привет. Ключи у кого есть?
Ключей ни у кого не было.
– То-то!
– Прокололась ты, Чалка. На молотке твои пальчики, – сочувствующе глянул на девчонку Сыроед. – Менты тебя теперь искать будут…
– Ну и что, если пальчики? Я же срок не мотала. У ментов моих пальчиков нет, – с истеричным надрывом сказала Чалка.
– Зато ты у «Интуриста» шалавилась, – напомнил ей Пижон.
– Когда это было!
– Но ведь было! И менты тебя на учете держали. А там, где учет, там и пальчики… Спалилась ты, Чалка… Телепень, давай прямо, никуда не сворачивай!
Сыроеду не нравилось, что Пижон вдруг раскомандовался, но и останавливать его не стал. Он хоть не жалует мокруху, но сейчас иного выхода нет. По прямой «Волга» выедет из города, там свернет в лес, где и сотворится темное дело.
– Куда прямо? – запаниковала Чалка. – Не надо прямо! Домой хочу!
Пижон схватил ее за шею, сунул голову себе под мышку.
– Домой тебя отвезем. Домой.
Чалка захрипела, пытаясь вырваться, но Пижон не ослаблял хватку. И вскоре она, вытянув ноги, затихла. Жаль бабу, но другого выхода не было. И все-таки Сыроед с осуждением глянул на Пижона.
– Теперь нам без Цыпы никак. И ты ее найдешь! – распорядился он.
Пижон кивнул, подчиняясь его воле. А Сыроед продолжал:
– Мне Цыпу отдашь, если она тебе не нужна.
– Да не вопрос. Если удержишь, бери ее, сколько хочешь, и по самое, куда сможешь.
– Ты за меня не переживай. Я ее не обижу.
– Ну, ну…
Честно говоря, Сыроед и сам сомневался, что сможет удержать Цыпу. Уж больно норовистая она баба. Но попытка не пытка. А вдруг она станет его марухой? Если это случится, то жизнь точно удалась…
* * *
Закатное солнце слепило глаза. Фома приложил ко лбу ладонь, из-под этого козырька разглядывая машины, что мчались к нему с запада. Две иномарки и три «девятки» тонули в клубах пыли, подкрашенной солнцем в багровый цвет.
Десятка два бойцов у Касатона, а у Фомы чуть больше дюжины. И сам Касатон мчится как на пожар, торопится порвать и утопить в крови своего соперника. Но Фоме не страшно. Закатное солнце светило врагу в спину. Это знак свыше. Это солнце означало закат для самого Касатона.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!