Цвет боли. Красный - Эва Хансен

Офис и впрямь был безликим, но не безвкусным. Работать явно удобно.

— Анна Свенссон пригласила нас для выполнения журналистского расследования… — Не успели мы отреагировать на слова мужчины, как тот добавил, повернувшись к двери: — …О котором она расскажет сама.

В комнату вошла женщина, при виде которой Бритт посмотрела на меня столь выразительно, что я поняла — оправдать свой сегодняшний затрапезный вид перед подругой мне не удастся до конца жизни.

Анна была именно такой красоткой, какой, по мнению Бритт, и должна быть настоящая бизнес-леди. Рослая, подтянутая, ухоженная, все при ней — ноги от ушей, а уши принадлежат гордо посаженной голове с правильными чертами лица, отменной кожей и волосок к волоску уложенной прической. Спокойный макияж, спокойные тона костюма, делового костюма, состоящего из узкой юбки, блузки и пиджака, что редкость в наше время. На руке часы, сами руки ухожены, маникюр неброский, но ногти определенно накладные.

Глаза у Анны Свенссон синие, но именно яркость цвета и незамутненность радужной оболочки сразу вызвала подозрение о линзах. В конце концов, это ее право.

— Здравствуйте. Как уже сказал Оле, я Анна Свенссон и намерена предложить вам работу на время каникул. Давайте сначала познакомимся. Это Оле Борг, он частный детектив и будет возглавлять вашу группу, если таковая состоится. Теперь вы.

— Курт Малунген. Студент.

— Вы?

— Марта Бергер, тоже студентка.

— Я знаю, что вы все студенты. Вы?

— Улоф Микаэльссон.

— Я Бритт Джонсон, тоже студентка, но не журналист.

Губы Анны чуть дрогнули в насмешливой улыбке:

— А кто?

— Я дизайнер. Сюда пришла с ней.

— Я Линн Линдберг.

Почему-то Анна задержала взгляд на нас с Бритт дольше остальных, словно что-то прикидывая. От этого стало чуть не по себе, но я постаралась выкинуть глупые мысли из головы. Может, она просто размышляет вдвоем с Бритт нас выставить или кого-то все же оставить?

— Хорошо. Группа поддержки тоже принимается. Пока вы не решили, будете у меня работать или нет, раскрывать всю информацию не могу, но постараюсь объяснить максимально подробно и ответить на все вопросы, которые возникнут.

Она подошла к большой доске и взяла в руки фломастер.

— Я новая владелица небольшого ежемесячного интернет-журнала, решившая его реорганизовать. Это не секрет, мне кажется, так работать будет удобней. Итак, журнал почти не имеет постоянных работников, зато у нас целых два офиса. Этот — один из них. Работу журнала я намерена построить по принципу постоянного координационного совета, который уже создан, Оле один из его членов, и нанимаемых для разовых расследований журналистов.

Анна нарисовала круг и отвела от него пять линий, на концах которых поставила свои кружочки. Один из них, видимо, изображал нашу группу. Пять линий превратились в двусторонние стрелки, означавшие взаимодействие.

— Журнал занимается и будет заниматься журналистскими расследованиями. В Швеции происходит немало преступлений, от которых полиция либо отмахивается, либо затягивает разбирательство на годы, либо относит к разряду не раскрываемых. Процент раскрываемости даже убийств невысок, а сколько информации пропадает втуне!.. Я не виню полицию, они не всегда могут пользоваться методами, доступными, например, журналистам. Не призываю нарушать закон или чьи-то права, но иногда мы можем узнать куда больше, чем инспектор розыскного отдела. Этим и предлагаю вам заняться.

Бритт, не удержавшись, шепнула:

— Ой, как интересно!

— Интересно? Наверное, но не скрою, может быть опасно. Мы постараемся обойтись без рисков, однако гарантировать вам полную безопасность я не могу.

Теперь усмехнулась уже Марта:

— Опасно даже переходить трамвайные пути.

— Конечно. Но здесь опасность иная. Журналистские расследования все чаще приводят к раскрытию таких преступлений, о которых полиция и не подозревала. Люди далеко не всё говорят полиции не потому что хотят скрыть, а потому что сами имеют какие-то тайны. Но сейчас речь не об этом.

— А другие группы чем занимаются, убийствами? — моя подруга никогда не стеснялась выяснять то, что ее интересовало. А интересовали Бритт маньяки и убийства на сексуальной почве, не фальшивомонетничеством же увлекаться!

— Наркотраффик, торговля людьми… Убийство только у нас.

Вот теперь я не сомневалась, что Бритт останется в этой группе, как же убийство и без нее?!

— Возможное убийство, — уточнил Оле.

— Почему именно мы? — в конце концов, почему бы и мне не задать интересующий вопрос?

Анна Свенссон чуть улыбнулась, вернулась к столу, обвела всех взглядом.

— Вы все здесь по рекомендации. Марту я знаю давно, она посоветовала Улофа и Курта, а Курт вас.

Теперь не выдержал уже Курт:

— Зачем тогда представляться?

— Это не для меня, это для вас. Позвольте, я продолжу. Если вы решите поработать, мы заключим с каждым договор на два месяца, оплата, как у журналиста среднего издания. Даже если расследование закончится раньше, оплата будет произведена полностью. Я не стану убеждать вас в важности определенной гражданской позиции и обязанности каждого, особенно журналистов, бороться с несправедливостью, но если вы решите работать, попрошу вместе с договором подписать обязательства о неразглашении. Это тоже важно не столько для меня, сколько для вас. Тем, кто решит работать, возможно, придется столкнуться с преступниками, ошибка одного может дорого стоить остальным.

Бритт под столом сжала мою коленку. Я прекрасно понимала ее мысли: ловить преступников — это же мечта! Интересно, что она сделает теперь, не полетит в Калифорнию или вообще поступит на факультет журналистики?

Анна Свенссон продолжила:

— Прошу подумать, возможно, кому-то предложенное неинтересно, кто-то решит, что два месяца слишком большой срок, кто-то не захочет рисковать. Я не буду выяснят причины отказа, просто встаньте и выйдите. Но если вы решите работать, то должны помимо сохранения тайны выполнять все распоряжения мои или Оле Борга. Это не каприз начальства, а жестокая необходимость, группа должна работать слаженно, чтобы не только действовать в одном ключе, но и не мешать друг другу. Перед вами образец договора, прочтите, чтобы понимать, что от вас требуется. Повторяю, кому неинтересно, либо что-то мешает, могут нас покинуть.

Анна отвернулась к Оле, словно обсуждая с ним что-то, но сам Оле осторожно косил на нас взглядом. Маскировочка! Как дети.

Договор типовой, не вызывающий никаких вопросов, отличало его от обычного только обязательство о неразглашении полученной информации, кроме как по требованию официальных лиц. Имелась в виду явно полиция.

— Ну, что, уходим?