На круги своя. Часть 1. Ловушка прошлого - Ольга Романовская

Так это не иллюзия? Какой же магической силой обладал стоявший рядом человек? Ну да, Филипп пошел в отца, владеет четырьмя стихиями. А герцог? Искоса глянула на Родриго и осторожно высвободила ладошку. Как же, кто мне позволит!

– Вас что-то беспокоит? – Родриго проявил наблюдательность.

– Гадаю, как не нажить врага, – сегодня я безрассудно честна.

– Я не воюю с женщинами. Да и сами подумайте, миледи, разве врагам показывают родовое гнездо, пусть и издали, через экранацию портала?

Тоже верно. Могла бы сама догадаться.

Не знаю, что на меня нашло, наверное, хотелось загладить вину за перебор с подозрениями, но я попросила герцога показать раненую руку. Он отреагировал на редкость сдержанно, высвободил локоть и, закатав рукав пиджака, расстегнул манжету рубашки, чтобы обнажить следы от магии на запястье.

– Вы ведь это хотели увидеть? – Пронзительные зеленые глаза смотрели спокойно, но в глубине зрачков звенела пружина напряжения. – Я знаю, вы лекарь, а не хиромант, никаких нежных чувств ко мне не питаете, значит, профессиональный интерес. Хорошо, смотрите.

Родриго вытянул руку и добавил света, чтобы мне было лучше видно.

Да, я хотела вылечить последствия допроса, только довериться ли герцогу, не завладеет ли сознанием его на-ре? Глупая ланга повторяла прежние ошибки, но должна же я что-то сделать, чтобы перестать чувствовать себя виноватой.

Мучительно медленно сняла перчатку и после ободряющего кивка – можно – прикоснулась к запястью.

Магия обезобразила кожу, вонзилась в плоть и вышла сквозь кости с другой стороны. Представляю, какие муки пережил Родриго!

Запястье чуть припухло, будто на месте срастающегося перелома.

Нерешительно надавила на кожу подушечкой пальца.

Герцог показал свою слабость. С одной стороны, я светлая, ничтожество, с другой – женщина, а он навсей, у них строго с подобными вещами. Значит, доверяет. Доверяет – мне! Немыслимо и почетно!

– Можете убрать? – деловито поинтересовался Родриго.

Кивнула.

Ага, вот и ответ – показал не просто так. А я-то уж запаниковала, с чего вдруг такое доверие.

– Действуйте, не трону.

Внутренне содрогаясь от страха, погрузилась в любимую работу. Краешком глаза уловила движение на-ре герцога. Уже поздно, Дария, ты вся в его власти. Однако Родриго сдержал слово, стоял и не двигался, пока укрепляла кости, приводила в прежний вид связки и наращивала кожу.

Работа выдалась сложнее, нежели виделась на первый взгляд. Магия повредила структуру ткани, даже частично изменила состав крови, но я сумела, покойный мэтр Дорн бы гордился.

При воспоминании о строгом, скупом на похвалы учителе расплакалась.

В руки ткнулся носовой платок.

Спасибо, герцог не стал задавать вопросов, просто терпеливо ждал, пока приведу чувства в порядок. Разглядывал запястье и молчал.

В той же тишине мы прошли в портальную комнату. Родриго попросил подождать на пороге и достал пирамидку связи. Столп света явил Филиппа. Он выглядел странно, непривычно: скромная одежда, щетина, полное отсутствие украшений, ни запонок, ни булавок для галстука. Последний тоже отсутствовал.

– Ну и видок! – вместо приветствия отчитал Родриго. – Ты так явишься к матери и невесте? Смотри, Филипп, я-то могу завести другого сына, а вот ты нового отца не получишь. Где тебя носит?

– Вызвали в Замок магов. Экипировку получал. Сам знаешь, – кривая улыбка исказила лицо, – в Умерру в пиджаке не ездят.

– Не оправдание, – отрезал герцог. – Пять минут, Филипп, и чтобы был тут!

Изображение брюнета исчезло.

Родриго стоял и хмурился, затем, спохватившись, извинился передо мной за сына и предложил сесть. Минутой позднее прозвучала запоздалая благодарность за запястье.

Филипп явился в назначенный срок.

Линии на полу полыхнули. Яркая вспышка, и вот уже в комнате стоял брюнет, наскоро причесанный, выбритый и одетый в парадный костюм. Бедняга на ходу застегивал манжеты. Герцог зыркнул на него исподлобья, и Филипп покаянно опустил голову. Значит, боялся отца.

– Воспитание, сын, – холодно напомнил Родриго. – Не заставляй сожалеть о принятом решении.

– Я очень признателен тебе, – Филипп поклонился, прижав руку к сердцу. – А матушка, она?..

Он не договорил, но в голосе сквозила надежда.

– Нет, – обрубил ее на корню герцог. – Благодари леди Эрассу за то, что дышишь, а я говорю с тобой.

Слова прозвучали ударом бича, словно Родриго говорил не с сыном, а с вассалом. Выглядел он соответствующе: отгородился от Филиппа невидимой стеной, замкнулся в себе. Жутко! Как можно так с собственным ребенком?! Не верю, что герцог не догадывался об одержимости сына. Те же глаза разного цвета, их не спрячешь. Родриго умен, а дети не умеют притворяться, Филипп бы обязательно выдал необычные способности.

Остановила себя. Дария, а что ты, собственно, знаешь о детстве жениха? Ты уверена, что отец обращал на него внимание? Герцог весь в политике, ему не до сына. Учителя, школа или пансион, обязательная служба в Мире воды – и никакой любви. Геральт тоже не питал никаких чувств к Норжину, наследник и только. Он рос волчонком и боялся отца. У Филиппа страх сохранился до сих пор, хотя брюнету за тридцать. А ты говоришь о любви, заботе! Открой глаза и пойми, от маркиза Соурена всю жизнь требовали не посрамить родового имени. Справляешься – молодец, нет, мать наденет траур.

С другой стороны, вроде, Родриго что-то испытывал к сыну. Подошел же после суда, не отрекся и сейчас думал о будущем. Пусть в ключе судьбы рода, но думал. Валерия, та старательно делала вид, что сына нет, а за столом сидит незнакомец.

Кадык Филиппа дернулся, кулаки сжались в бессильной злобе, но он не посмел даже косо взглянуть на отца. Брюнет быстро взял себя в руки и рассыпался передо мной в комплиментах. Следуя правилам, он опустился на колени и расцеловал руки. Я уже не вздрагивала, не возражала, знала, так положено. Мы с Элланом много репетировали, лорд научил высокомерно не замечать выражения симпатии. Женщины здесь стоят на полступени выше мужчин и вертят ими, как хотят. Разумеется, речь о равных. Попробуй я, к примеру, потребовать от Родриго Соурена встать на колени! Формально повод имелся, только вот мы стоим на разных концах социальной лестницы. И то герцог предупредителен, по той же причине: я женщина благородного происхождения, веоска. Милостью короля новой родиной стало королевство темных. Столько всего разом переменилось в жизни! К лучшему, разумеется. Сначала пленница, затем наложница – сомнительная защита от произвола окружающих. Леди звучит гордо, леди – гарантированная защита короны.

Милостиво приняла излияния чужой нежности. Понимаю, они не от души, но слишком много захотела!

Краем глаза заметила одобрительный кивок Родриго. Он предназначался не мне – сыну.