Лариэды: Тайна трёх солнц - Ксения Туркина

— Эрианара, я принес вещи, вам надо переодеться и привести себя в порядок. Я провожу вас в комнату, где будет удобно собраться.

— А что, в камере нельзя этого сделать? Или вы сначала вытравляете из своих пленников заразу, которую не видите глазами, чтобы они промерзли до костей и не могли говорить? Возможно, в этой камере есть невидимый распылитель, убивающий не только заразу, но и жизнь, которая уже на грани срыва?

Ящерка улыбнулся уголками губ и вопросительно приподнял бровь, мол, что ты тут еще, женщина, придумаешь или что уже успела накрутить в своей голове? Выглядел он при этом совсем не дружелюбно, и весь его вид кричал об опасности, что мне нельзя переступать грань своей наглости.

— Я, конечно, знал, что вы умеете вот так с ходу что-то придумывать, но чтобы Лариэдов обвинить в жестокости, это вы уж чересчур загнули, — он отошел к двери, которая, оказывается, все это время была открыта. В комнате мы были не одни, только сейчас я увидела стражников за его спиной, которые смотрели с безразличием. — Ну что, леди соизволит пройти в комнату для сборов или будем слушать дальше, какие экзекуции приготовили Лариэды для пленников?

Снова смеется надо мной! Ну, ящер, я тебе это еще припомню, при зрителях, смотри-ка, какой разговорчивый стал! И даже эмоции свои начал показывать, а по нему и не скажешь, что он эдакий весельчак бывает. Правда, за его улыбкой скрывались отнюдь не благие намерения.

Меня привели в комнату, где было множество зеркал. В каменном полу бил фонтан, от которого в разные стороны ручейками разбегались струйки воды в виде завитков. Кругом удобные пуфики, за зеркалами прячется купальня — красивая, сделанная из камней и украшенная драгоценностями, а именно, неизвестными глазу камнями. Неужели это для пленников? Наверное, их купают в красоте, а потом выводят в зал и заставляют смотреться в зеркала. А потом снова прячут в камеру, чтобы они поняли разницу, когда снова станут гадкими и некрасивыми. Или распаренных пленников замораживают в камере, и они умирают от пневмонии или гриппа. И докажи после этого, что эти издевательства совершают Лариэды.

Снова мысли потоком несут не туда. Я быстро привела себя в порядок. Конечно, в купели я бы понежилась и подольше, но ведь с этого хвостатого станется прийти и в наглую меня оттуда вытащить. Еще раз я оглянулась на купель и со вздохом разочарования начала собираться. Когда меня нашел мой ненавистный ящериц, я уже смотрела на себя в зеркало. Голубые глаза с серой окантовкой по радужке, волосы цвета горячего шоколада, по длине они были чуть ниже плеч и завивались на кончиках. Сейчас из зеркала на меня смотрела затравленная и замученная девушка с кругами под глазами и уже заживающей губой, мой вид был ужасен.

— Эрианара, сейчас мы пройдем к правителю в резиденцию. Его Величество хочет лично познакомиться с тобой и сопроводить на корабль, который отправляется через час. Прошу, не совершай действий, которые могли бы вернуть тебя обратно в камеру и веди себя спокойно, без криков и обвинений.

Шли мы снова молча. Он — вышагивая как независимый и сильный, и я — мельтеша за его спиной, то и дело запинаясь. А все потому, что мне хотелось разглядеть все картины и красивые узоры, выкованные золотом и украшенные драгоценностями. Будь я воришкой, к правителю я бы попала уже с огромным мешком за плечами. Вот бы он от моей наглости поперхнулся, этот правитель, память так и отшибла его имя. Вроде бы я всегда помнила всю правящую династию на данный момент. По моим познаниям, у правителя два сына. Старшему должно быть около тридцати, наверное, как этому ящеру, который то и дело оглядывается и хмуро возводит на меня свой взор. Боится, наверное, что я не выдержу и начну с порога свой монолог бедной и несчастной. Ну уж нет, зелёная лапка, это и в моих интересах — попасть быстрее на корабль и свинтить с этой планеты.

Мы зашли в огромный холл, где было очень много стражи, как на парад собрались. К нам навстречу вышел пожилой мужчина, лет пятидесяти или шестидесяти на вид. Ну ладно, я нарочно дала ему больше лет, выглядел он куда лучше своих годов: подтянутый, с орлиным профилем, статный и кричащий о своей власти. Его взгляд был холоден. Смотрел он будто сквозь тебя, при этом не показывая своих эмоций.

— Наконец-то, Реанар! Мы уже думали, твоя пленница снова сбежала, а ты её ищешь в катакомбах мерзлоты.

Все так мерзко захихикали, что захотелось скорчить рожицу и захихикать им в ответ. В вечной мерзлоте, мерзавцы, сами бегайте! Видимо, меня остановил хмурый взгляд Реанара, ну теперь хотя бы имя его знаю, хотя «ящер» лучше подходит ему. Судя по всему, он понял, что я намереваюсь что-то выкинуть, поэтому покачал мне головой в отрицательном жесте.

— Правитель Алекс, — он кивнул ему и сделал шаг назад, открывая тому обзор на мою персону. — Леди Эрианара, пленница расы Северных людей с планеты Зора-22.

Я мило улыбнулась в ответ. Наверное, моя улыбка была похожа на оскал, что-то они не впечатлились. Может, им тут еще реверанс исполнить с поклоном до пола и в ладошки хлопнуть? А то кто я для них? Злостная контрабандистка, да еще утаившая тайну от всей Вселенной, а они такие мягкие и пушистые ящерки, причем все.

Снова кивнула сама себе, то есть, своим мыслям. На меня сейчас взирали с большим интересом. Нет, не как на пленницу, а как на дуру, которую выпустили из-под присмотра надзиратели дома для душевнобольных. Можно сказать, это вполне сойдет за правду, ведь в одиночной камере я и чувствовала себя как в дурдоме.

Я встала в стойку, как стражник, убрала улыбку, просто смотрела на них. Очень они странные, и глаза у этого правителя поначалу были просто зеленые, а потом сменили оттенок на цвет яркой зелени. И точно, имя его вспомнила. Ну как вспомнила — услышала обращение и поняла, это ведь восемнадцатый правитель Алекс Крага из расы ящеров, отличающийся своим гневом и жестокостью.

Чего я не ожидала, так это раскатистого хохота на весь холл.

— Реанар, я рад, что ты нашел себе прелестную компанию на эти дни. Я очень за тебя буду переживать, Эрианара, ведь с ним не так-то и легко поладить, учитывая, что на данном этапе тебе придется проводить с ним круглые сутки, — он снова рассмеялся по-доброму,