Фандом 2.0 - Анна Дэй

– Да! Всё правильно. Я должна была поставить в сюжете точку, чтобы перенести всех нас обратно, домой.

Кейти тоже начинает плакать. На нас уже оглядываются – странные девицы, то плачут, то смеются, ещё и кофе пролили. И вдруг вместо ужаса меня охватывает гнев. Виола не просто заговорила о запретном, а Кейти её поддержала! Они не просто потревожили едва зажившую рану, а нанесли новую, очень глубокую.

Трепеща от ярости, я хлопаю ладонями по столу.

– Всё! Хватит! Что вы тут устроили? Какое-то безумие!

Кейти вытирает слёзы.

– Не знаю, Элис. Иногда мне снится Торн. И всё кажется таким настоящим. Мы были все вместе в странной оранжевой комнате, и…

– Да, а мне иногда снится Уиллоу, – выпаливаю я. – И что? Это ничего не значит!

– Ты отрицаешь очевидное, – сердито отвечает Виола.

«Ну вот, заразилась моей яростью».

– Мы одновременно потеряли сознание безо всяких на то причин, пролежали в коме равное количество дней, часов и минут, и никто не знает, почему вообще мы очнулись. Вся эта история безумна сама по себе, и я предлагаю всего-то сделать ещё один шаг вперёд, – заканчивает Виола.

– Это не просто шаг. Это, чёрт его подери, великий лунный прыжок какой-то, – саркастически отвечаю я.

Кейти очень внимательно смотрит на свои ладони.

– Послушай, Ви. А как же Нейт? Почему он не проснулся?

Виола на мгновение застывает, забыв о споре. Помолчав, она произносит:

– Помните шрам у Нейта на животе?

Мы в унисон киваем.

– Это след от пули.

«Ну уж нет. Это слишком».

Я опять чувствую себя на месте того мальчишки из «Сияния», только на этот раз двери лифта распахнулись, а на меня катится лавина крови. Опрокинув полупустые стаканчики с кофе, я вскакиваю на ноги, изо всех сил стараясь не завопить.

– Я больше не могу слушать этот бред!

Гнев застилает мне глаза, и я пробираюсь к двери, натыкаясь на столы, стулья и посетителей кафе.

– Элис, подожди! – кричит мне вслед Виола.

Я выскакиваю за дверь. Прохладный воздух приятно остужает щёки. Жаль, что я нацепила каблуки, не то понеслась бы сейчас прочь во весь дух, лишь бы не слышать этих слов: «Мир “Танца повешенных” существует».

– Элис, постой. – Виола догнала меня. – Я рассказала вам всё не просто так. Бабба говорит, что третью книгу писать ни в коем случае нельзя! – Она хватает меня за руку и поворачивает к себе. – Фандом в нашем мире создал их, оживил силой коллективного сознания. Мы не зря написали утопию. «Песнь повешенных» изменила мир, который создала Салли Кинг. Мы освободили дефов. Если появится ещё одна книга, жуткая антиутопия, как требует Тимоти, страшно подумать, что будет с теми несчастными. Разве ты сама не понимаешь?

Я ошарашенно хлопаю глазами.

– Так вот из-за чего весь сыр-бор? Убеждаешь нас, что мы съехали с катушек, а всё ради того, чтобы не писать третью книгу?

– Чёрт, Элис! Я говорю правду! И это действительно важно. Там живут настоящие люди, к тому же ты совсем позабыла одну очень важную деталь.

– Что ещё?

– Мы с тобой придумали нового персонажа, помнишь?

Слова Виолы будто пощёчины.

«Не могу… не хочу этого слышать!»

Втянув воздух, я сглатываю подступивший к горлу ком и шепчу:

– Нейт.

Виола смотрит на меня огромными карими глазами. Такими же, как у Нейта.

– Пожалуйста, Элис, помоги мне.

Не в силах справиться с охватившим меня ужасом, не желая до конца поверить, а может, страшась захлебнуться в потоках крови, я отворачиваюсь и ухожу.

– Виола —

Откуда-то сзади слышится голос Кейти:

– Пусть уходит.

Я молча провожаю Элис взглядом, а потом спрашиваю:

– Но ты-то мне веришь?

– Не знаю, Ви. Такое… нарочно не придумаешь.

Я резко оборачиваюсь к Кейти:

– Но ты же видела меня на эшафоте, сама видела, как меня повесили.

– Да, знаю, и даже вспоминается кое-что об Элис, как она запрыгнула на сцену и прокричала…

– «Я люблю тебя, Виола», – заканчиваю я за Кейти.

Она внимательно смотрит на меня, буквально пожирает глазами.

– Расскажу-ка я обо всём Кэрол, посмотрим, что она на это ответит.

– Кто такая Кэрол?

– Психолог.

– Она предложит тебе дать нам свой номер телефона.

– Возможно, это не худший выход.

Не сговариваясь, мы идём к больнице.

– На меня ничего такого не нашло, Кейти, честное слово. Мы действительно там были. Ты, я, Элис и Нейт. Все вместе… В «Танце повешенных». Пожалуйста, скажи, что веришь мне.

– Я не знаю, чему верить.

Дальше мы идём молча.

Каждый раз, открывая дверь в палату Нейта, я представляла себе, что сейчас увижу пустую кровать, туго обтянутый белой простынёй матрас, умолкшие вентиляторы и капельницы. А рядом с покинутыми приборами будет стоять Нейт. Высокий, глаза сияют, на лице улыбка. Ничего подобного, конечно, не происходило. Наверно, я сама мучила себя глупыми ожиданиями, но, когда я видела восковую кожу и безжизненное лицо брата, меня каждый раз захлёстывало разочарование.

Однако сегодня, впервые за весь год, я ничуть не разочарована. Я в ярости. Потому что теперь я знаю, почему Нейт не проснулся вместе с нами. Он погиб, умер, когда мы были заперты в мире «Танца повешенных». Конечно, научного объяснения этому факту я ни за что дать не смогу, да и мой «обезьяний мозг», если верить президенту Стоунбеку, этому зарвавшемуся мерзавцу, просто взорвётся от натуги. Но я чувствую, что с ним случилось. Когда Нейт умер в мире «Танца повешенных», его сердце остановилось и в реальном мире. Врачи вернули его к жизни, но не до конца.

Я усаживаюсь на край кровати Нейта, дрожа всем телом от сдерживаемых мыслей. Если в параллельной вселенной Нейт на самом деле жив и здоров, то как та, другая, жизнь отражается на теле мальчика, неподвижно лежащего передо мной? Связан ли этот Нейт как-нибудь с тем Нейтом, которого придумали мы с Элис? Я рассматриваю лицо брата, пытаясь представить, что сейчас творится у него в голове. Снятся ли ему разрушенные города, прекрасные лица или он витает в пустоте?

Подстроившись, я дышу в унисон с хрипом аппарата искусственной вентиляции лёгких – так мы с Нейтом будто связаны. Он выглядит старше, чем когда его ранили, хотя его мышцы уже почти год не работают. Мальчишеское лицо заострилось, резче выступили скулы. Когда всё случилось, Нейту было четырнадцать лет, а на вид ему давали не больше двенадцати. Помню его пятнадцатый день рождения, который наступил два месяца спустя после нашего пробуждения. В тот день я испекла шоколадный торт, как делала много лет каждый год в этот день, и подержала его у лица Нейта, у самого его носа. А вдруг он почувствует аромат? Потом мы с родителями, с Элис и Кейти спели «С днём рождения!», и в наших голосах звенели слёзы. Кто знает, может, Нейт нас слышал.