Соленый волк - Владимир Григорьевич Колычев

похоже, осиное гнездо, — сказал Стасов.

Он выразительно смотрел на крепкого лысого парня в белой рубашке и черных брюках со стрелками. Погода теплая, солнце, но все-таки октябрь месяц, пора уже пиджак поверх сорочки надевать.

— Горячительные напитки, музыка, бильярд, — отозвался Павлов.

— Это ты в своем путеводителе прочитал?

— Да нет, реклама. — Макс кивком указал на здание кафе. — Бильярда.

Но Артем не увидел вывески, которая извещала бы о бильярде.

— Не вижу ничего.

— Ну как же, если сосиска в костюме бегает, это сосисочная, если апельсин, то соки фреш. А у этого в рубашке голова как бильярдный шар.

— Ходячая сосиска обычно ватой набита, — усмехнулся Стасов.

— У этого кость. И голова не болит.

— Проверять не будем, — сказал Малахов. — Но кофейку попить можно.

— А мне пива! Прав-то все равно нет! — совсем не тонко намекнул Макс.

— Пива и возьмешь, — кивнул Артем. — Пару банок. С собой. А заодно глянешь, что там.

Он и сам хотел бы пройтись по кафе, но вдруг там сейчас Борщевик, которому известно о подполковнике Малахове? Вдруг его там заметят, опознают. Тогда возникнут нехорошие вопросы, и ниточка, которая потянулась за Геной Горошниковым, может оборваться.

Охранник на входе окинул Павлова оценивающим взглядом и даже нахмурил брови. Макс всем видом показывал, что очень хочет в туалет, но сдерживает себя. Лысый это понял, но останавливать его не стал. Минут через пятнадцать Макс вышел из кафе с двумя банками пива.

— Все мне! — сказал он, усаживаясь в машину. — Заслужил!

— Ну, давай выкладывай свои заслуги!.. Или ты там уже все выложил? — хмыкнул Стасов.

— Обычное кафе с баром, ни танцев, ни стриптиза, как говорится, спокойная, непринужденная обстановка. — Макс открыл банку пива и протянул ее Стасову.

Начальнику он даже не предложил, оно и понятно. Не пьет Артем, и точка. К тому же он за рулем.

— И в чем заслуга? — отхлебнув из банки, спросил Стасов.

— В соседнем зале бильярдная и свой бар. Но там только для своих.

— Горошникова видел?

— Горошникова не видел. Значит, он в зале. Или наверху.

— Где наверху? — Артем скользнул взглядом по окнам второго этажа.

Занавески с гардинами, цветы на подоконниках, с виду обычные жилые квартиры.

— Да лестница там в отдельном зале, охрана имеется, но я мимо проходил, когда дверь открыли. Заметил бильярдные столы, бар и лестницу на второй этаж.

— Значит, есть выход во двор дома, через подъезд, — сказал Стасов.

— И со второго этажа есть выход, и с первого. И через подъезд, и напрямую.

— Волчья нора, волчьи проходы, — кивнул Малахов, тронув машину с места.

Макс хорошо отыграл номер, изобразил желание сходить в туалет, обследовал кафе, но пора и честь знать. Нельзя им здесь светиться.

— Маячок хорошо прикрепил? — спросил Артем, сворачивая на ближайшем перекрестке.

— Надеюсь.

— За Горошниковым глаз да глаз. И за «Регатой» тоже.

— Здесь где-нибудь встанем, будем пасти, — сказал Стасов, глядя в окно.

Слева от дороги тянулись однотипные пятиэтажные дома, справа — городской парк с аллеями и детскими городками. Город красивый, зеленый, на Волге. Комбинат химический на окраинах, где-то неподалеку рудники, но, как это ни странно, дышится здесь легко. И так не хотелось бы здесь умереть. Во всяком случае, в ближайшее время.

— Надо, — коротко сказал Артем.

— Сделаем, — кивнул Макс. И так же лаконично спросил: — А права?

Малахов кивнул, отдал ему водительское удостоверение и набрал скорость. Он мог бы отдать ребятам свою машину, а домой отправиться на такси, но, возможно, ее уже заметили, даже взяли на заметку.

Возможно, окрестности кафе «Регата» патрулируются бандитами Борщевика, еще срисуют ребят. Или похитят, или уложат прямо на месте. А у ребят даже оружия нет. Завтра нужно их оружием обеспечить.

* * *

Загулял мужик, ночь уже над городом, кафе скоро закроется, а «Чероки» все на прежнем месте.

— Или в бильярд Горошников заигрался, или нет его уже в «Регате», — зевая, сказал Стасов.

Они стояли во дворе соседнего с «Регатой» дома. За выходом из кафе наблюдали издалека. Фотоаппаратом с мощным объективом оперативники не располагали, съемку не вели, просто смотрели в бинокль, запоминали. Горошников на глаза ни разу не попался, но ведь он мог уйти через главный вход, взять такси, а свой джип оставить.

— Думаешь, мог меня срисовать? — спросил Максим.

— Тогда зачем он отправился в «Регату»?

— А если здесь нет ничего такого? Ну, отдельный зал, ну, отдельный вход. Может, здесь раньше подпольное казино было. Бильярдного разлива.

— Или есть. Но без Борщевика.

— Без Борщевика.

Максим включил планшет, вывел на экран фотоснимок Борщовникова. Мужик как мужик, ничего в нем ковбойского. Черты лица негрубые, даже мягкие, взгляд только жесткий. Борщовников иронично щурился, глядя в объектив, но глаза улыбаться не хотели.

Малахов догадывался, какая им здесь может угрожать опасность и от кого она может исходить. Позаботился об информации. А Борщовников Вячеслав Евгеньевич — личность в криминальных кругах широко известная. Сорок восемь лет, две ходки — за разбой и кражу. И фотоснимок довольно свежий удалось раздобыть и размножить.

Отметка от маячка вдруг сдвинулась, выкатилась на Береговую улицу.

— Ну вот, а ты переживал! — улыбнулся Стасов, отпуская педаль тормоза.

Его «Шкода» довольно быстро набрала ход.

— А ты не переживал?

— Переживал. Вдруг Горошников твой пропал, всю ночь придется торчать, — сказал Егор.

— Ничего, сейчас домой поедет.

Максим достаточно изучил город, чтобы понять, в каком направлении движется «Чероки». Свернет сейчас Горошников на улицу Октябрьской Революции, и домой. Если адрес регистрации совпадает с местом жительства.

— Домой так домой.

— А завтра стволы получим, тогда уже в погоню можно.

«Чероки» проскочил поворот на улицу Октябрьской Революции, а вскоре оказался на объездной дороге, откуда свернул на проселок.

— Куда это нас везут? — спросил Максим.

— А если завозят?

— И даже застрелиться нечем.

Стасов ничего не сказал. Остановил машину, долго копался в багажнике, наконец вернулся — с обрезом охотничьей двухстволки. Стволы срезаны коротко, приклад спилен, но вид все равно внушительный. Потому что в стволах пряталась смерть в виде патронов двенадцатого калибра.

— Что там?

— Конфетти!

— Замечательно! Кто-то умрет красиво!

— Картечь.

— Кто-то умрет больно.

— Ствол незаконный.

— А кому-то тупо все равно!

«Чероки» держал курс на поселок с романтическим названием Весенний. Но дом, возле которого остановился джип, не выдерживал никакой лирики. Сплошная проза. Маленький, деревянный, ставни держатся на честном слове. Забор, непонятно, то ли стоит, то ли лежит, во дворе бурьян, в огороде бузина.

Но в доме горел свет. Максим не знал, то ли свет и не гас, то ли зажегся только что, с появлением Горошникова. Они подъехали с