Император. Гибель царей - Конн Иггульден

Они пересекли площадь и молча пошли по городу. Казалось, потребовалось несколько часов, чтобы выбраться на окраину. Впереди лежала долина, которая вела к реке, видневшейся впереди.

— Надо торопиться. К рассвету они вспомнят о кровной мести и бросятся в погоню, — произнес Рений, вкладывая наконец меч в ножны.

— Ты правда слышал, как… — спросил Брут, глядя в сторону.

— Да, вы разбудили меня своим хрюканьем, — ответил Рений. — Твоя выходка еще может погубить нас, если они немедленно отправятся в погоню. Это же надо, в доме ее отца!..

Брут хмуро посмотрел на друга.

— Не забывай, ты убил его, — проворчал он.

— Если бы я этого не сделал, ты сейчас висел бы там. Теперь идем. До рассвета необходимо уйти как можно дальше от этого города. А в следующий раз, когда на тебя посмотрит смазливая девчонка, сразу беги прочь. Не стоят они наших страданий.

Двое мужчин пошли вниз по склону холма, недовольные друг другом.

— Без венка? Я слышал, ты в нем спишь, — усмехнулся Светоний, когда Юлий ступил на мостик.

Молодой тессерарий проигнорировал эти слова. Он понимал, что ответ приведет к перепалке, и между ними установятся откровенно враждебные отношения. По крайней мере пока что Светоний воздерживался от нападок и издевок в присутствии остальных членов экипажа. Когда же они каждое второе утро несут вахту вместе, вся злоба этого человека выплескивается наружу.

В первый день после отплытия с острова какой-то солдат привязал венок к самой макушке мачты «Ястреба», намекая, что весь экипаж корабля заслужил эту честь. Легионеры ждали, как поведет себя Юлий, но тот только весело улыбнулся, увидев высоко наверху свою награду. Легионеры встретили такую реакцию криками одобрения. Светоний смеялся вместе со всеми, однако с того дня неприязнь в его глазах только усилилась.

Юлий смотрел на море и далекий африканский берег, легко удерживая равновесие на палубе «Ястреба», скользящего по волнам. Вопреки ядовитой реплике Светония, он не носил венок после отплытия с Лесбоса, только раз примерил его на своей крошечной койке в трюме, когда был совершенно один. Листья дуба уже покрылись коричневыми пятнами и начинали скручиваться, но это не имело значения. Ему дано право носить венок, и он сплетет его из свежих листьев, когда попадет в Рим.

Юлию не составляло труда игнорировать издевательские замечания Светония. Он представлял себе, как приходит в Большой цирк на состязание колесниц, и тысячи римлян встают со своих мест — сначала те, кто первым увидел его, затем следующие ряды, дальше по цирку бежит людская волна, и вот уже все как один стоя приветствуют его…

Юлий мечтательно улыбался, и это страшно раздражало Светония.

Наступил рассвет. По морю бежали невысокие волны, ритмично вздымались и падали весла, и «Ястреб» уверенно продолжал путь. Юлий уже знал, что особой скоростью эта галера не обладает — дважды пиратские суда с легкостью уходили от нее и скрывались за горизонтом. Из-за плоского дна у судна была неглубокая осадка, и, даже имея два кормовых руля, оно двигалось неуклюже, то и дело сбиваясь с курса. Единственным преимуществом галеры была ее способность внезапно увеличить скорость хода за счет весел, но даже две сотни рабов-гребцов не могли заставить ее двигаться быстрее пешехода. Впрочем, Гадитика это не расстраивало. Ему предписывалось не охотиться за пиратами, а выгонять их из прибрежных городов и защищать от морских разбойников главные торговые пути.

Не об этом мечтал Юлий, когда начинал службу на галере. Он воображал быстрые погони, отчаянные схватки, стремительные захваты вражеских кораблей. Обидно было сознавать, что военная мощь Рима неоспорима на суше, но о господстве на море и речи быть не может.

Юлий посмотрел за борт, на ряд весел, в унисон пенящих морскую гладь. Он удивлялся, как можно часами равномерно двигать массивное бревно с широкой лопастью на конце, пусть даже на каждом сидит по три раба. По служебным делам тессерарий несколько раз спускался на гребную палубу. Невыносимая вонь, мерно качающиеся спины и хриплое дыхание рабов… Нечистоты смывали ведрами морской воды всего два раза в день; зловоние сочилось из досок палубы, и внутренности выворачивало наизнанку. Рабов кормили лучше, чем легионеров, но когда Юлий смотрел, как идет по волнам тяжелое судно, он понимал, что это необходимо.

Западный ветер дул «Ястребу» в борт, отсекая опаляющее дыхание африканского континента. На верхней палубе ощущался крепкий освежающий бриз. С наблюдательного мостика Юлий видел, что «Ястреб» строился не для гонок, а для битвы. На открытой палубе никаких препятствий — просто широкая площадка из досок, за десятилетие выбеленных солнцем. Только на корме высилось сооружение, в котором размещались каюты Гадитика и Пракса. Солдаты центурии спали в темных каморах под верхней палубой, доспехи и оружие хранились в арсенале, достаточно обширном, чтобы воины могли быстро снарядиться для схватки. Регулярные тренировки направлялись на умение молниеносно перейти из состояния отдыха к полной боевой готовности и контролировались по песочным часам. Юлий считал, что экипаж галеры хорошо обучен. Если им когда-нибудь удастся настигнуть пиратский корабль, разбойникам не поздоровится.

— Командир на палубе!.. — гаркнул вдруг над самым ухом Юлия Светоний, и оба молодых человека вытянулись в струнку.

Гадитик выбрал себе в помощники весьма пожилого легионера; по мнению Юлия, Праксу до отставки оставался год, максимум — два. У него уже сформировался приличный живот, который каждое утро приходилось туго обвязывать материей, но Пракс считался бывалым воином и проницательным человеком. Он сразу заметил напряженность в отношениях между Светонием и Юлием, однако по каким-то своим соображениям приказал им нести вахту вместе.

Пракс обходил корабль с утренней проверкой. В ответ на приветствие он дружелюбно кивнул обоим офицерам. Помощник центуриона внимательно осмотрел каждый из канатов, которыми крепился большой квадратный парус, опустился на одно колено и обследовал станины палубных катапульт, чтобы убедиться в правильности и надежности установки. Закончив осмотр, подошел к подчиненным и без лишних церемоний поздоровался с ними.

Пракс внимательно разглядывал линию горизонта, удовлетворенно поглаживая тщательно выбритые щеки.

— Четыре… нет, пять парусов, — весело заметил он. — Торговля между народами. Однако ветер недостаточно силен, если кто-то рассчитывает обойтись только парусами.

За прошедшие месяцы Юлий понял, что под простецкой внешностью этого офицера скрывались развитый ум и большой опыт. Пракс знал обо всем, что происходит на «Ястребе», на всех его палубах, а советы его оказывались весьма ценными. Светоний считал Пракса дураком, но выслушивал с видом живейшего интереса — так он вел себя со всеми старшими командирами.

Кивая в такт своим мыслям, Пракс продолжал:

— До Тапса придется идти на веслах, дальше будет легче. Выгрузим сундуки с казной и пойдем к Сицилии. Доберемся за несколько недель, если не придется охотиться за разбойниками в наших водах. Прекрасный остров — Сицилия.