Пленница Белого Змея - Лариса Петровичева

Аура Брюн была прекрасна. Только это не имело никакого значения, кроме эстетического.

— Кого больше: Берта или меня?

Брюн помолчала, потом ответила:

— Вашего брата.

Что ж, это был правильный ответ. Конечно, девица будет бояться похотливого маниака, а не кабинетного ученого.

— Я не хочу вас обижать, — искренне произнес Эрик и вдруг подумал, насколько лживо звучат эти слова и насколько нелепа и искажена ситуация в целом. Он забрал Брюн из дома, ставил над ней эксперименты, а сейчас они лежат в одной кровати… Повизгивание скрипки уличного оркестра придавало ночи особо извращенный привкус.

— Я не хочу вас обижать, — повторил он уже увереннее. — Мне важно, чтобы вы в это поверили.

Брюн вдруг села и развернулась к нему. Алые нити связей между ними запульсировали, словно по ним побежала живая кровь. Эрик тоже сел, мотнул головой, возвращая прежнее, человеческое зрение, а не то, что показывали глаза артефактора и потомка Белого Змея.

— Не отдавайте меня ему, — проговорила Брюн. Помедлив, она потянулась к Эрику и накрыла его руку своей. Прикосновение прохладных девичьих пальцев отдалось легким ударом тока: ведущий и ведомый приноравливались друг к другу. — Я понимаю, что больше не нужна вам. Но пожалуйста, я прошу вас, как только женщина может просить джентльмена…

Она осеклась и опустила голову. Свет фонаря проникал в окно, обволакивал хрупкую фигурку, золотил завитки рассыпанных по плечам кудрей — Эрик подумал, что Брюн красива.

— Я могу мыть вам пробирки, — всхлипнула она. — Делать любую другую работу. Только не отдавайте меня вашему брату. Я не хочу лежать в болоте, как Эвга.

Эти слова были похожи на царскую кислоту, выплеснутую в лицо. Некоторое время Эрик сидел молча, оглушенный ими, словно ударом молота — затем он собрался с силами и произнес:

— А вот с этого места поподробнее.

— Эвга, — повторил Эрик то имя, которое несколько секунд назад сорвалось с губ Брюн. — Что вы знаете о ней? Откуда?

— Я не знаю, — растерянно прошептала Брюн. Имя пришло ниоткуда — кто-то звал ее из темных глубин и наконец-то смог дозваться. Имя пришло — и с ним пришла изумрудно-зеленая гладь, черные оконца ледяной воды, разорванные бусы ягод. — Клянусь вам, я не знаю.

Эрик тряхнул головой, словно отгонял наваждение. Затем он поднялся и прошел к окну — хлопнула рама, и Брюн всем сердцем ощутила, как этот звук отрезал ее от мира. Пройдя к столу, Эрик нервно дернул шнурок выключателя, и свет маленькой лампы, озарившей комнату, напомнил о теплых болотных огнях, мелькающих между деревьями.

Куда они приведут, вот вопрос.

— Что еще вы знаете? — Эрик устало сжал переносицу. Сейчас, без очков, его лицо казалось усталым и беззащитным.

Брюн не хотела обманываться — и против воли чувствовала, что этому человеку можно доверять.

— Господом клянусь, ничего, — горячо прошептала она. — Это просто пришло, я не знаю, что это значит. Просто вырвалось… Эрик, ну поверьте вы мне!

Артефактор хмуро взглянул в ее сторону. Отвел взгляд.

— Эвга — вторая жена Альберта, — произнес он. Слова падали тяжело, словно Эрику было больно произносить их. — Умерла после первой брачной ночи от разрывов и внутреннего кровотечения. Круглая сирота, потом никто не стал ее искать.

Брюн вдруг стало холодно — ее будто бы схватили за руку и вышвырнули их теплого лета в зимнюю стужу. Все вдруг стало каким-то ненастоящим, неправильным, декорациями к страшной сказке — вот только она, Брюн, сейчас играла в этой сказке главную роль.

Эвга была рыжей и тоненькой, с бледными, усеянными веснушками плечами. Когда Альберт привел ее к алтарю, она надеялась, что полуголодная жизнь сироты-приживалки подошла к концу. Но потом ее тело оплели упругие змеиные кольца, и Эвга поняла, что мечтать и надеяться очень глупо. Особенно, когда ты оказываешься Пленницей Белого Змея.

— И он выбросил ее тело в болото, — медленно проговорила Брюн.

Несколько мгновений Эрик молчал. Тишина была тяжелой, мертвой, давящей на затылок, заставлющей опускать голову все ниже и ниже.

— Не совсем, — наконец, произнес он. — Это все-таки смерть благородной дамы, а не запоротая крепостная. Конечно, была полиция, осмотр тела, но…

— Но вам удалось все замять, — прошептала Брюн. Подняв голову, она взглянула в лицо Эрика и с прежней горячностью в голосе промолвила: — Я не хочу умереть так же. Не отдавайте меня ему, умоляю. Даже если я вам не нужна…

— Нужны, — перебил Эрик. — Эксперимент еще не закончен, и я в любом случае не собирался поступать с вами таким образом. Мой брат болен, и я не намерен подпитывать его болезнь.

Это было сказано так, словно Эрик ставил жирную точку в их разговоре. Но он задумчиво дотронулся до виска и добавил:

— Правда, ваши открывшиеся способности — это проблемы намного серьезнее.

Он будто бы окатил Брюн ледяной водой из ведра. Что может быть хуже тесного общения с этим отвратительным Альбертом?

— Я не знаю, что произошло, — призналась Брюн. — Просто слова откуда-то выпрыгнули.

Эрик горько усмехнулся.

— Конечно, вы не знаете. И, похоже, это моя вина. Эксперимент пробудил в вас способности знающей. Понимаете, о чем я?

Брюн растерянно замерла.

Она прекрасно знала, о чем говорит Эрик. Из всего многообразия людей, одаренных магией, знающие всегда считались самыми непредсказуемыми и опасными. Способность к пророчествам проявлялась в самый неподходящий момент, и знающая никак не могла укротить ее. Постепенно это сводило с ума. Брюн однажды видела обезумевшую знающую, которая сидела на паперти церкви в Стокхелине: это была еще молодая женщина, но грязные лохмотья и всклокоченные волосы превращали ее в старуху.

«Поешь, Магда», — из церкви вышла служка, осторожно поставила перед знающей миску супа и краюху свежего хлеба. Магда принюхалась к угощению и странным тоненьким голоском промолвила:

«А ты, Петра, в молодости с двумя своими братьями блудила».

Брюн помнила, каким бледным стало лицо Петры, и испугалась, что та ударит знающую. Однако служка лишь сокрушенно покачала головой.

«Снова находит, бедная, — сказала она с какой-то привычной тоской. — Терпи. Смилуется Господь».

— Да, — прошептала она. — Я понимаю. Вам не повезло со мной, Эрик.

Эрик сел рядом с ней на кровать и, помедлив, обнял Брюн за плечи — она вздрогнула от неожиданности и подумала, что так, осторожно и бережно, ее мог бы обнять брат. Добрый и искренне жалеющий брат.

— В артефакторике есть варианты терапии знающих, — уверенно произнес он. — Когда эксперимент закончится, я помогу вам. Подберем нужные артефакты, выстроим удерживающую сеть, и все будет хорошо.