Неидеальный Джон против неидеального мира - Михаил Михайлович Сердюков

class="p1">– Почему ты сказал, что мой буклет отстой? – на Джона смотрела взъерошенная Энн в синих нестираных джинсах и белой вытянутой футболке.

Джон поднял глаза и тут же опустил их на ноги. Он скукожился.

– Не молчи, мистер Рид.

Джон крепко стиснул зубы, его скулы заиграли. Он приковал взгляд к своим кожаным ботинкам и не шевелился.

– Джон, – произнесла девушка с такой интонацией, с какой обычно произносят слово «дебил», – тебе стыдно?

Парень не реагировал на Энн и вообще не сильно понимал, что она несет. Он боролся с приступом, вызванным внешним видом Энн. Слова мисс Росс звучали очень далеко, словно Джон нырнул в ванну с головой, держа уши закрытыми.

– Салли и мой Майкл правы – ты обыкновенный выскочка.

Где-то вдалеке мистер Рид расслышал имя Майкла, и перед ним снова вспыхнули детские воспоминания, так же ярко, как светит фоторамка в его квартире. Только в рамку были закачаны снимки архитектурных решений, которые его восхищали, а вот детские флешбэки вызывали в нем совсем другие эмоции.

***

– Джон, ты тут? – в сарае раздался голос дяди Лукаса. – Джон?

Парень вылез из своего укрытия в земле и, отряхнувшись, встал. Он боялся поднять глаза на дядю, изучая свои коричневые башмаки.

– Майкл с дружками больше не появится здесь.

Сын миссис Рид двумя быстрыми движениями подтянул длинные гольфы, а затем опустил руки вдоль туловища, точно по швам.

– Дошли слухи, что они тебя подначивали, а я не люблю хулиганистых задир. – Лукас плюнул под ноги. – Родители этих мальцов в курсе, что детский садик закрылся, пускай теперь сами разбираются, что им делать со своими отпрысками.

Сосед ждал хоть какой-то реакции от рыжего парня, но тот молчал, словно воды в рот набрал.

– Теперь ты можешь не прятаться и заниматься тем, чем хочешь.

Мальчишка наконец-то оторвал взгляд от башмаков и посмотрел на Лукаса. Как только их глаза встретились, он тут же их отвел.

– Всем? – тихо произнес Джон.

– Да, – ответил дядя Лукас.

– Тогда можно я поправлю чучело, которое стоит за сараем? – он указал на окно за своей спиной. – У него пальто и тазик на голове висят криво, а это меня злит больше, чем Майкл со своими дружками.

***

– А у вас есть бойфренд? – Джон сам не поверил, что произнес это. – И его зовут Майкл?

Мистер Рид оцепенел, вспомнив о том, что главный задира с родителями переехал в большой город. Тогда Джон пропустил это мимо ушей, и только с запозданием в несколько лет этот факт вызвал в нем озноб. Он ощутил, как острое шило уперлось в его ребра.

– Майкл? А какая у него фамилия? – эхом раздались его собственные слова.

Джон тонул все глубже и глубже. Он уже был не в ванне, наполненной водой, теперь ему казалось, что огромный осьминог тянет его в недра бездонного океана скользкими щупальцами.

– Вместо того чтобы извиниться, ты лезешь в мою личную жизнь?

– У Майкла есть фамилия? – Джон, изо всех сил сопротивляясь морскому чудовищу, оторвал глаза от пола и посмотрел на Энн. Она почувствовала его тяжелый взгляд. Лицо мистера Рида напряглось, на лбу вздулась вена, а кожа стала такого же цвета, как железная банка кока-колы.

– Браун! – выкрикнула Энн. – Его фамилия Браун!

***

– Майкл Браун, что вы скажете по поводу избитого вами Джона? – Тони поднес воображаемый микрофон к своему приятелю.

В сарае стояла пыль, а перед ребятами лежал Джон. Он не хныкал, он молчал, закрыв лицо руками и прижав ноги к животу.

– Он получил по заслугам и теперь может приняться за уборку в качестве половой тряпки.

Парни засмеялись.

– Мистер Браун, и что вы думаете делать дальше? – не отставал Тони.

– Я планирую съесть еще один Hershey's и снова повеселиться с этим недоумком.

– О, Майкл Браун, а вы серьезный человек, – заключил Тони.

Джо и Тим, оскалившись, стояли напротив и наблюдали импровизированное интервью, похихикивая над вопросами Тони. Майкл выдавливал из себя ответы, но ребята не замечали этого. Лицо Тони было в синяках от недавней потасовки с Джоном, поэтому он не мог сильно улыбаться, но после каждого вопроса улыбка все же проступала на его лице.

– Это был специальный корреспондент Тони Джонс с места вендетты. – Тони повернулся к Джону, будто у него была камера в руках, и опустил воображаемый микрофон. – И мы прощаемся до следующего включения. – Тони еще раз пнул лежащего Джона и засмеялся.

***

– Майкл Браун, – тихо произнес Джон.

Энн отвернулась и села за рабочее место.

– Мне неприятно, что ты так сказал про мой буклет, – призналась она.

Мистер Рид держал глаза закрытыми. Внутри него шла война.

– А мне было неприятно держать его в руках, и не потому, что он плохой, а потому, что в нем не было порядка, – через силу прохрипел Джон.

Девушка сжала кулаки от злости.

– Я люблю порядок и обрадовался, когда вы пришли в офисной одежде, – глубоко дыша, произнес Джон. – Она вам очень идет, – парень сделал еще один внутренний рывок.

– Пытаетесь загладить свою вину?

– Я не чувствую себя виноватым.

Бойня внутри Джона затихала.

Энн снова фыркнула, но она не представляла, какое сопротивление преодолевал коллега, чтобы выдавить из себя такие короткие фразы.

– Если нам приходится работать вместе, я хочу, чтобы вы меня поняли.

– А ты, мистер Рид, – протянула Энн, – ты не хочешь понять меня? Читай по губам: мне не нравится, как ты отзываешься о моей работе.

– Но…

– Никаких но. Ты хочешь, чтобы я понимала тебя, но не хочешь понять меня. Тебе не кажется, что ты слишком эгоистичен?

Внутри мистера Рида кипел свинец, но он держал себя в руках, не давая возможности обжигающему металлу перелиться через край.

– Мне плохо, когда я вижу беспорядок.

– У тебя заела пластинка? Ты это везде трезвонишь как оправдание своей бестактности и твердолобости.

У Джона закололо в груди, словно Энн бросила в него дротик для дартса.

– «Меня не смейте обижать, я хороший, а вы все должны быть опрятными и жить по гребаному распорядку» – да, мистер Рид?

Джон спрятался за моноблок и боялся поднять глаза, чтобы не сцепиться взглядом с Энн.

– Ты просто маменькин сынок, который решил, что весь мир должен плясать под его дудку. Тебя, наверное, так залюбила мамка, что ты не можешь принять, что у этого мира есть правила и в нем не все так, как ты хочешь. А если ты не можешь с этим ужиться,