Нетронутая и неприрученная - Кейт Хьюит

— Ана, я никогда не думал о тебе в таком ключе. — Помолчав, он произнес убийственные слова: — Разве я мог воспринимать тебя как женщину?

«Тем не менее, — подумала Ана, глядя на Витторио с едва скрываемым желанием, — поцелуй оказался удивительным».

Почему им в самом деле не пожениться?

— Я подумаю, — сказала она наконец. — Но я ничего тебе не обещаю.

— Конечно.

Ана снова прикоснулась пальцами к своим губам, а потом небрежно опустила руку, понимая, что этим жестом выдает свои чувства.

— Я должна вернуться домой.

— Мне придется послать с тобой своего водителя. — Витторио криво усмехнулся. — Боюсь, я выпил слишком много виски, чтобы садиться за руль. Вне сомнения, я никогда бы не стал рисковать твоей безопасностью.

Ана кивнула в знак согласия, и Витторио снова нажал потайную кнопку у двери. Через несколько секунд появился слуга. Витторио отдал приказания, а затем повернулся к Ане:

— Я с радостью провожу тебя.

Они не разговаривали, пока он вел ее по каменным коридорам замка к огромной парадной двери. Дверь была уже открыта, а внизу лестницы ждал водитель в униформе.

— Итак, до свидания, — немного неуверенно сказала Ана.

Витторио заправил прядь волос ей за ухо и коснулся пальцами ее щеки. Самодовольство в его взгляде сменилось мягкостью, но лишь на мгновение.

— Пока.

Ана старалась не реагировать на его прикосновение. Она чувствовала себя ужасно неуверенной и не могла поверить в то, что они целовались и их поцелуй не оставил равнодушной, по крайней мере, ее. У нее складывалось неприятное ощущение, будто Витторио поддался вожделению только оттого, что перебрал виски. Он пытался доказать ей, что из них получится хорошая супружеская пара.

И ему почти удалось.

Чувствуя себя слишком усталой для размышлений, Ана уселась в лимузин, положила голову на спинку сиденья, и водитель быстро повез ее от замка Кацлевара обратно домой.

Витторио смотрел вслед исчезающему за поворотом автомобилю и чувствовал удовлетворение. Итак, Ана будет его женой. Она согласится выйти за него замуж через несколько дней, максимум через несколько недель. Он был в этом уверен.

Витторио представил себе, как вытянется лицо ею матери, когда он скажет ей, что женится. А потом у него родится сын, и мечты Бернардо стать графом превратятся в прах. Он представлял свою ошеломленную мать, а затем в его мозгу вдруг возникла картина, как та улыбается, глядя в лицо своей внучки.

Витторио изгнал из головы этот образ. Бессмыслица какая-то. Их отношения с матерью были чаще всего враждебными, в лучшем — равнодушными. И он не хотел, чтобы у него рождались дочери. Ему нужны сыновья.

Конечно, всегда существует риск. Например, Ана может не забеременеть, или в их браке будут рождаться только девочки.

Зря он не женился много лет назад. Ему не следовало уезжать из дома и с головой уходить в бизнес, не следовало бежать, как обиженному ребенку. Удивительно, как много боли и обид до сих пор приносят воспоминания.

Он помнил свое детство, помнил недовольное лицо матери и то, как она отталкивала его, когда он пытался вскарабкаться к ней на колени. Спустя какое-то время он вообще перестал к ней ластиться. Мать казалась Витторио тигрицей в клетке: привлекательная, красивая, но очень опасная. Ему было четыре года, когда родился Бернардо — любимчик матери.

А теперь он вырос, ему почти сорок, но он до сих пор помнит детские обиды.

Он испытал презрение к самому себе. Он ненавидел быть в плену своего прошлого, не хотел быть прикованным к воспоминаниям. Вне сомнения, бессмысленно упиваться обидами детства. Кроме того, Витторио не был лишен родительской любви — отец любил его и уделял ему каждую свободную минуту. Чувство жалости к себе казалось Витторио не только абсурдным, но и отвратительным.

Расправив плечи, Витторио отмахнулся от грустных мыслей.

На этот раз он никуда не убежит. Он вернулся в Венето и намерен думать только о будущем. Его семья не смогла дать ему всего того, что он хотел, значит, он создаст другую семью. Свою собственную. У него будет жена и ребенок.

Выражение лица Витторио стало решительным. Он повернулся к парадной двери и вошел в темный и пустой замок.

Окна виллы Россо были темными, когда водитель Витторио остановил автомобиль у парадной двери. Ана на цыпочках вошла в дом, надеясь не встречаться с отцом, хотя была совершенно уверена, что он спит. Энрико Виале не ложился спать позже десяти вечера.

Утром она проснулась от солнечных лучей, проникающих сквозь занавески. Ана быстро поднялась с кровати и оделась. Спускаясь по лестнице, она убеждала себя положить конец размышлениям о Витторио Кацлевара и о чувствах, которые он в ней пробудил.

Дойдя до столовой, она остановилась в дверях, увидев отца. Он ел тосты и копченого лосося. Ее мать, Эмили, англичанка, всегда настаивала на том, что завтрак должен быть плотным. Спустя шестнадцать лет после ее смерти Энрико продолжал следовать заложенной ею традиции.

— Доброе утро! — весело сказал он. — Ты вчера поздно вернулась. Я прождал до одиннадцати.

— Тебе не следовало меня ждать. — Почти неохотно Ана вошла в столовую, по обычаю поцеловав отца в лоб. Она не была готова разговаривать с ним о Витторио.

— Позавтракай. Копченый лосось сегодня особенно хорош.

Ана взяла булочку из буфета и налила себе кофе из фарфорового кофейника.

— Ты знаешь, я терпеть не могу копченый лосось.

— Но он такой вкусный, — сказал Энрико с улыбкой, продолжая завтракать.

Ана присела напротив него, потягивая очень горячий кофе.

— Я скоро уйду, — предупредила она. — Мне нужно в офис.

— Но, Ана, сегодня суббота!

Ана пожала плечами. Она часто работала по субботам, особенно в разгар вегетационного периода.

— Винограду нет дела до будней и выходных, папа.

— Как прошел ужин с Витторио?

— Увлекательно.

— Он хотел обсудить дела? — спросил Энрико подчеркнуто нейтральным тоном.

Ана посмотрела на него в упор:

— Папа, Витторио разговаривал с тобой о своем деловом предложении?

Энрико опустил глаза и принялся ковыряться вилкой в копченой рыбе на своей тарелке.

— Может быть, — сказал он очень тихо.

Ана не знала, то ли ей чувствовать разочарование, то ли облегчение, то ли радость. Она окончательно запуталась. Покачав головой, она спросила с искренним любопытством:

— И что ты об этом думаешь?

— Сначала я удивился. — Он поднял глаза, усмехаясь, хотя его взгляд был серьезным. — Полагаю, ты тоже удивилась.