Уходя - оглянись - Джессика Харт

Ясное дело, Уэллерби не исключение. Неудивительно, что своей врожденной самоуверенностью он сразу напомнил мне Чарльза. Горькое воспоминание.

— Мои родители очень щепетильны в отношении репутации. Тоже не доверяют страстям. Их брак, как я понимаю, деловой союз, а Гарри и я — инвестиции во фьючерсные контракты. Нас сплавили в пансион как можно раньше, предполагалось, что оттуда мы отправимся прямиком в Оксфорд, затем для нас найдется теплое местечко в банке, с тем чтобы мы быстро продвинулись в совет директоров и подхватили славное знамя семьи.

Я впервые услышала горечь в голосе Джорджа.

— И ты не подчинился?

— Нет. Гарри решительно взялся за учебу, а я всегда был паршивой овцой. Шило в заднице. Огорчал родителей. В итоге меня исключили, и вопрос об Оксфорде был снят с повестки.

Я пыталась представить Джорджа трудным подростком, удавалось плохо. Он так легко сходится с людьми, очарователен до зависти, я просто не представляла его угрюмым мятежным отщепенцем.

— На семейном совете было решено ненадолго отправить меня за границу. Я работал на ранчо в Монтане, незабываемый год, один из лучших в моей жизни. Когда они решили, что я усвоил урок, отозвали домой. — Джордж горько скривился и поставил бокал на стол. — Если бы усвоил, отказался бы, но я выбрал путь полегче. Деньги, тачка, так называемая «работа» в банке. Мог бы просто сказать «нет» и жить своей жизнью, но я не сделал этого.

— Но ты был молод. Молодости свойственно ошибаться.

— Нет, я тогда был великовозрастным лоботрясом. — Джордж явно нацелился разделать себя в пух и прах. — Прекрасно понимал, что делаю. Надо было зубами держаться за то, к чему душа лежала, а я смалодушничал. Начал бегать по вечеринкам, кутить. Как заводная марионетка. Вразнос. Но Чаллонеру все сходило с рук.

— Ты не мог быть таким негодяем, ты же был помолвлен.

— А, Аннабель… Я правда думал, что она спасет меня.

— Какой она была?

— Наивной провинциалкой, полагаю. Ее семья увлекалась охотой, рыбалкой, киносъемкой, а она обожала лошадей и собак. Работала специалистом по связям с общественностью, но в основном просто тусила в обществе и подыскивала себе мужа. Я думал, ей хочется того же, что и мне, — вырваться из заколдованного круга. Не знаю почему, но мне она сразу понравилась.

— Никто не заставлял ее крутиться в Лондоне, правда? — едко сказала я. — Если ей хотелось вырваться, могла бы устроиться на работу в деревне и приобрести себе лошадь, а не ждать, пока муж преподнесет ей такой подарок!

— Такие, как Аннабель, мыслят иначе, чем ты, Фриз. Я тогда тоже мыслил иначе. Представлял себе сельскую жизнь в розовых тонах. Бывало, мы с Гарри гостили у бабушки на каникулах. Она до сих пор живет в чудесной старинной усадьбе. У нее полно кошек и собак, была и конюшня. Там я был по-настоящему счастлив. Мне всегда хотелось туда вернуться, даже сейчас. Но у меня не было твоей силы воли. В голову не приходило зарабатывать себе на жизнь мытьем посуды. Никчемный лентяй, семья оказалась права, изгнав меня.

— Догадываюсь: Аннабель решила, что муж из тебя никакой, раз уж Чаллонеры лишили тебя наследства?

— Примерно так.

Я взяла стопку картонных тарелочек и выложила их в линию.

— Ага, наверное, она хорошо готовила?

— Да, неплохо.

— И миловидная, полагаю?

— Просто картинка. Умела позабавить, сексапильная чертовка.

— Умоляю, не грузи меня этими избитыми клише. — Я притворно зевнула.

— Скучно со мной, правда?

— Ужасно. В следующий раз влюбись в кого-нибудь поинтереснее.

И тут я оплошала: посмотрела ему в глаза. Вроде шутливо, но внезапно почувствовала себя птицей в ловушке: окрылила синева глаз, их веселость и что-то еще, отчего стало трудно дышать, в висках застучало.

— Можно и так.

Последовало неловкое молчание.

Шутник выдерживал паузу. «Он пошутил», — уговаривала я себя с ощущением, словно промахнулась в темноте мимо ступеньки. Сердце неловко ворочалось в груди, мешая влить в легкие воздух.

— Тебе не составит труда отыскать девушку, которая любит готовить и скакать на лошадях. — Я отвела взгляд. — Уэллерби наверняка кишит подобными особами.

— Да, но мне требуется именно моя, и отыскать ее не так легко.

Наш разговор прервал телефонный звонок, весьма экстравагантная, на мой вкус, мелодия. Он выудил из кармана мобильник и посмотрел на высветившийся номер.

— Нет, ничего. Перезвоню позже.

Я немедленно заинтересовалась: кто же мог ему звонить? Некто миловидный и свежий, в брючках для верховой езды, с фартучком вокруг талии…

— Так на чем мы остановились? — очнулся он.

— На том, как тебя напрягают поиски богини домашнего очага.

— Ах да. Вероятно, следует применить твой метод. И найти подругу, которая благоразумно носит исподнее из белого хлопка и понятия не имеет, что означает приятно провести время.

«В первый же выходной пойду куплю себе что-нибудь алое и с кружевами», — решила я. И вовсе не потому, что дорожу мнением Джорджа. Он никогда этого не увидит. Я засуетилась, потянулась к сумке, чтобы скрыть порозовевшие щеки.

— А я вот настолько жажду приятно провести время, что не откажусь повторить.

— Постой. А план у тебя уже есть? — насмешник делано нахмурился. — Нельзя так сразу, без подготовки. Какую стратегию изберешь, чтобы добраться до стойки?

Протискиваясь мимо него, я высунула язык.

— Хочешь еще пинту?

В баре было много народу, не сразу удалось пробиться к стойке. Когда я вернулась к столику, Джордж сидел там как сама невинность.

— Что еще? — спросила я настороженно.

— Ничего.

— Хм.

Компания за соседним столиком стянула наш табурет, пришлось протискиваться мимо Джорджа на свое место.

— За достижение наших целей, — сказала я и прикоснулась бокалом к бокалу Джорджа.

— За цели! И веселье.

Как только я засеку Джорджа!..

Я кипела яростью, покидая рабочее место в конце следующего дня. Сильно хлопнула дверцей Одри, она вздрогнула, зато быстро вычислила мое настроение: мне не до возни. Рванула с места без промедления.

Я катила к коттеджу, обдумывая самые изощренные способы мести, но невольно нажала на тормоз, поняв причину собственного гнева. Он гнал через поле. Похоже, направляется к воротцам в ограде. Я вырулила Одри на обочину, с силой захлопнула дверцу и, сложив руки на груди, с мрачным видом приняла выжидательную позу.

Увидев меня, Джордж поднял руку и пустил лошадь легким галопом. Даже издалека его улыбка светила маячком в сером ненастье. Мой пульс предательски зачастил, но я только насупилась. Спуску не дам! Признаюсь, я несколько встревожилась, когда он подъехал ближе и огромная лошадь грудью перекрыла горизонт. На какой-то миг я с ужасом представила, как она сносит ограду, врезаясь в меня, и немного струсила. В последнюю секунду Джордж повернул в глинистую жижу, копыта заскользили с дробным перестуком.