Короткая глава в моей невероятной жизни - Дана Рейнхардт

Джулз говорит, ни к кому не обращаясь:

– Клео злится, потому что Эдвард зовет ее в Скоттсдейл на День благодарения, и я думаю, что ей следует поехать. – Она поворачивается к Клео: – И я действительно не понимаю, почему это делает меня безразличной. Твой отец живет в особняке. У него есть прислуга. Там есть бас – сейн.

– Вот видите? Я могу упасть в него и утонуть.

– Так, ну это уже просто смешно.

Папа отрезает себе еще один кусок лазаньи, которая, должна сказать, просто превосходна.

– Клео, – говорит он, – поездка в Скоттсдейл может быть приятной. Позагораешь. Пообщаешься с папой. Вы ведь уже давно не виделись, так? Он наверняка очень сильно по тебе скучает.

– Да ладно, Винс. Ты знаешь, что папе насрать на меня. Зачем ты его защищаешь?

Папу слегка перекашивает от слова на букву Н, произнесенного Клео. В отличие от мамы, папа немного ханжа в отношении выбора слов.

– Ну, я не защищаю его. Но он твой отец. Просто, на мой взгляд, важно, чтобы ты поддерживала с ним связь.

– Ага, наверно, я просто не понимаю, почему ты говоришь об этом мне, а не ему.

У меня какое-то дикое ощущение дежавю. Мы снова сидим за столом, в этот раз расширенным семейным составом, с Джулз и Клео. И снова отсутствующий родитель портит нам ужин. И хотя эти родители очень даже живы и находятся где-то в нашем мире, сегодня они подобны призракам, парящим вокруг нас. И внезапно появляется ощущение, будто за нашим столом на самом деле очень много людей.

У Дариуса намечается еще одна вечеринка (его родители вообще когда-нибудь бывают в городе?), на этот раз маленькая, в воскресенье вечером накануне Дня Колумба, а это, естественно, школьный праздник, а также день демонстрации возле здания администрации. Я договорилась пойти с Клео, хотя Джеймс, Генри и Айви идут к Рич Кэмпбелл. Рич живет на огромной ферме, и там будет костер. Я люблю костры. А кто их не любит? И все же я договорилась с Клео, потому что я хорошая подруга. Я обещала пойти с Клео, хотя мне кажется, что я не нравлюсь Дариусу, что, в принципе, логично, потому что он мне совершенно точно не нравится.

В день вечеринки я отправляюсь к Клео, чтобы подготовиться. Я также собираюсь остаться на ночь, потому что мои планы на сегодняшний вечер не позволят мне пройти мамин нюхательный тест, а у Джулз паранойя по поводу недосыпа, так что она не просит, чтобы Клео будила ее по возвращении домой. Я лежу на кровати Клео, пока она сидит перед зеркалом, пытаясь усмирить свои неуправляемые волосы. На ней джинсы, черные ботинки и сделанная мной футболка, на которой написано: «Королева выпускного бала». Если вдруг мой фирменный стиль юмора вам не близок – предполагалось, что футболка будет ироничной. Клео наносит немного губной помады, которая едва заметна, и когда она поворачивается, то выглядит красивой, даже элегантной.

– Как я выгляжу?

Как она может не знать, как она выглядит?

В случае Клео такие вещи, как красота, элегантность и грация, подразумеваются сами собой. Я помню, как мы вместе занимались балетом, и на репетициях, когда дело доходило до реверансов, она шла прямо к центру сцены со своей идеальной осанкой и кудряшками в стиле Шерли Темпл[19], и мир просто замирал. У меня же, хоть убей, никогда не получалось сделать это как надо.

– Ты выглядишь потрясающе, – говорю я, – а вот я выгляжу полной неряхой.

Клео склоняет голову набок и оглядывает меня.

Я прямо вижу, как работает ее мозг. Она распознает вызов и готова принять его. Там, где я вижу неряху, она видит потенциал. Там, где я не вижу ничего особенного, она видит чистый холст. На мне брюки из рубчатого вельвета и рубашка из оксфорда[20] на пуговицах. Она идет к своему шкафу и достает черную блузку из спандекса с длинными рукавами и V-образным вырезом.

Кидает ее мне:

– Надень-ка.

Под спандексом я имею в виду не какую – то лоснящуюся, дешевую одежду для занятий спортом. Это просто облегающая блузка с длинным рукавом, и, когда я ее надеваю, нужно признать, происходит радикальная перемена. В отличие от Клео, у меня нет гигантских грудей. У меня нет даже грудей среднего размера. Но почему-то в этой черной блузке создается впечатление, будто там скрыто нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Клео выглядит довольной.

– Не знаю, почему ты все время скрываешь свои прелести. Ты секси. Если бы ты только смогла это увидеть.

Она права. Я этого не вижу и не верю, что кто-то, кроме Клео, это видит, и тем не менее Клео, вероятно, пытается быть милой. С о мной все в порядке. У меня посредственная внешность. Есть другие вещи, не менее важные, чем сексуальность, такие как ум, ответственность, умение слушать. Вот только все это, кажется, не имеет никакого значения для парней, а не об этом ли мы здесь говорим?

Я снова смотрюсь в зеркало. Клео права. Даже я вижу, что новый внешний вид раскрывает во мне что-то новое – нечто, не имеющее ничего общего с моими оценками или умением слушать.

Когда мы приезжаем, вечеринка уже в самом разгаре. Все развлекаются в гостиной под очередную ужасную музыку Дариуса. Надо отдать ему должное: когда мы входим, Дариус встает и целует Клео перед всеми своими друзьями. Она выглядит так, словно готова умереть прямо здесь. Он неуклюже приобнимает меня и предлагает принести выпивку:

– Пиво? Винный коктейль? Что – нибудь по – крепче?

Вкус пива с последней вечеринки Дариуса еще свеж в моей памяти. Я говорю ему, что буду водку с любым соком, который у него найдется. Клео пить не будет. Она за рулем.

– Кто – то настроен повеселиться, – говорит она, когда Дариус уходит к бару.

Я считаю, что заслужила. Эта неделя была одной из тех самых. Вы знаете каких. Не оправдавшая ожиданий оценка за тест по французскому, к которому я так готовилась, глупая ссора с братом, комментарий, высказанный обо мне человеком, которого я едва знаю, дошедший до меня через сарафанное радио Двенадцати Дубов, по которому информация распространяется со скоростью света. Одна девочка, по имени Брианна, сказала, что я самовлюбленная. Это не дает мне покоя, хотя я не могу поверить, что позволяю кому-то по имени Брианна вывести меня из себя, потому что на самом деле не считаю себя самовлюбленной. Или, может быть, так, что, когда ты не считаешь себя самовлюбленным, это показывает, что у тебя настолько высокое самомнение, что ты действительно самовлюбленный? Теперь я и вовсе сбита с толку.

В любом случае это была одна из тех недель. И заметили ли вы, как я притворяюсь, будто та желтая бумажка с написанным на ней телефонным номером на Кейп-Коде не прожигает дыру в моем письменном столе?