Травля лисы - Александр Новиков

Когда в восемь пятьдесят Петрухин с Купцовым на «фольксвагене» подъехали к офису «Магистрали», первые капли упали на поверхность Невы. Вода у правого берега еще была темна и спокойна, а у левого уже вскипала. Инспектора нырнули в офис. В грузовом отсеке «фердинанда» лежали банные сумки, вкусно пахло березовыми вениками. Из пакета выглядывала скучная морда вяленого леща.

* * *

В восемь пятьдесят Татьяна и Николай закончили завтрак. Николай сполоснул посуду, поставил ее в сушилку. За окном было темно, хлестал ливень.

— Куда премся по такой-то погоде? — спросил Николай.

Татьяна потушила сигарету в пепельнице, надела широкий плащ.

* * *

— Ерунда, — сказала она. — Гроза придет и уйдет. А на дачу ехать все равно надо: мы обещали Валерке и тете Вере, что будем приезжать на каждые выходные.

Николай подхватил сумку, Татьяна щелкнула выключателем, и в прихожей сразу стало темно. Таня посмотрела в глазок.

Они спустились по неприглядной широкой лестнице и вышли на улицу. Ливень хлестал, из водосточных труб падали водопады, вода пенилась. Выходить из-под козырька было страшно, но в конце-то концов от «десятки» их отделяло всего метров десять. Татьяна раскрыла большой «полутораспальный» зонт, скомандовала бодро:

— Вперед!

У дверей противоположного подъезда стоял мужчина в темном, длинном — до пят — дождевике с капюшоном. При команде «Вперед» он сунул правую руку под плащ и тоже двинулся к «десятке».

Татьяна нажала кнопку на брелоке — машина дважды пискнула, мигнула «габаритами». Татьяна распахнула переднюю дверь, оснащенную приводом центрального замка, сунула внутрь руку и подняла фиксатор задней двери. Ударил гром.

Человек в дождевике приближался к машине с противоположной стороны. В темноте, под проливным дождем его не замечали.

Таня распахнула заднюю дверь, и Николай швырнул в салон сумки с продуктами.

Человек в дождевике начал обходить «десятку» сзади, в правой руке он держал непривычного вида длинноствольный пистолет… Вспыхнула молния, ярко осветила крышу автомобиля в потоках воды и красный купол зонта… она осветила вытянутую руку с пистолетом и отразилась в глазах стрелка. Пронзительно закричала Таня. Одновременно с криком ударил первый выстрел. В громовом грохоте его никто не услышал.

Вскрикнул и схватился за плечо Николай, стремительно нырнула в салон Татьяна. Выстрелы посыпались один за одним. Пули разбивали боковые стекла, язвили людей и блестящий борт автомобиля.

* * *

Купцов так и не успел «пробить» номер телефона, который зафиксировал АОН в квартире Николая Борисова. Едва он ввел данные в компьютер, затрезвонил мобильный Петрухина.

— Кому не спится в выходной? — проворчал Дмитрий и нажал кнопку на трубке. — Але! Кого черт с утра прет?

Лицо его изменилось мгновенно, без перехода.

* * *

Сияло солнце, отражалось в лужах. Посреди двора стояла расстрелянная «десятка». Сбившись в стайки, возбужденно переговаривались жильцы, шустрили оперативники.

Петрухин и Купцов потолкались среди людей, послушали разговоры. Татьяна Лисовец сидела в микроавтобусе прокуратуры и давала показания следователю — тетке лет сорока с небрежно накрашенным лицом. Петрухин разглядел Татьяну за бликующим стеклом «Газели», показал Купцову… Стали ждать.

Татьяна освободилась только спустя час с лишним. Жильцы уже давно разошлись по своим делам, разбежались опера, и только Петрухин с Купцовым маячили во дворе.

Лицо Татьяны Андреевны Лисовец покрылось красными пятнами, стало вдруг старым и некрасивым. Татьяна вышла из прокуратурского автобуса и двинулась к своему подъезду, обходя лужи и стараясь не смотреть на автомобиль. Петрухин окликнул ее: «Таня!» — и она посмотрела на партнеров испуганно-неприязненно, нервно.

— Татьяна Андревна, — сказал Купцов. Она остановилась. — Татьяна Андревна, нам нужно поговорить.

— Мне нужно ехать к мужу, в больницу, — ответила она.

— Что с Николаем? — спросил Петрухин быстро.

— Ранен.

— Куда?

— В руки, в ноги… всюду.

— Тяжело?

— Вы отвезете меня в больницу? — спросила Татьяна.

— Да, разумеется, — ответил Петрухин. — Поехали, у нас «фольксваген» на улице. В какой он больнице?

— Сволочи, — тихо и невпопад сказала Татьяна. — Сволочи! Сволочи!

Она оттолкнула Петрухина в сторону и подбежала к «десятке». Она молотила маленькими кулаками по крыше автомобиля и кричала одно слово: «Сволочи! Сволочи! Сволочи! Сво…»

Из окон на нее смотрели соседи. Лаяла какая-то шавка.

* * *

Николай получил четыре ранения: в обе руки и обе ноги. Все — неопасные. Татьяна, у которой в нескольких местах был прострелен плащ, вообще отделалась царапиной.

— Удивительно, — сказал Купцов.

— Да, чудеса, — согласился Петрухин. — А из чего он стрелял?

— Не знаю… из пистолета.

— Это я понял. А из какого пистолета?

— Не знаю… Кажется, из пистолета Моргунова.

— Может быть, Марголина? — спросил Купцов.

Татьяна кивнула: да. Именно Марголина. Оперативники нашли брошенный пистолет в проходном подъезде, сказали: машинка имени товарища Марголина.

— Странное оружие для киллера, — сказал Петрухин. Пистолет Марголина — спортивное оружие, обеспечивает высокую кучность и меткость, но обладает очень слабым «останавливающим действием».

— Странное оружие для киллера, — сказал Петрухин. — С «маргошкой» можно только на кошек охотиться.

— Стрелок тоже странный, — сказал Купцов. — Сделал десять выстрелов с дистанции три-четыре метра… я правильно понял? (Татьяна кивнула.) С дистанции три метра… и умудрился ни разу не попасть в жизненно важные органы… Очень странный стрелок.

— Что вы хотите этим сказать? — агрессивно спросила Татьяна.

— Ничего, — ответил Купцов, как будто не заметил ее тона. — Просто удивляюсь.

— Всякое в жизни бывает, — согласно кивнул Петрухин.

После визита к раненому Николаю партнеры отвезли Татьяну Лисовец домой. Используя ситуацию, исподволь расспрашивали ее о происшедшем. Татьяна уже немножко «отошла», но держалась очень настороженно, отвечала неохотно.

— Таня, — сказал Петрухин, — мы же хотим тебе помочь.

— А вы сможете?

— Не знаю. Но мы попробуем. Если у нас будет информация, то вполне вероятно, что мы сумеем разобраться. Если нет, то…

— Хорошо, — сказала она. — Спрашивайте.

— Расскажи нам про то, что предшествовало покушению. Начиная с последнего звонка Любовницы.