Мэр в законе - Борис Седов

Действуя согласно требованиям Устава Караульной Службы, ефрейтор Антипов был вынужден открыть огонь на поражение.

Заключенный С. В. Чумаченко убит.

Ефрейтору Д. А. Антипову в качестве поощрения предоставлен внеочередной краткосрочный отпуск с выездом на Родину (10 суток) и присвоено воинское звание "младший сержант " с назначением на должность командира отделения.

Особо отмечаю грамотные и решительные действия начальника оперативной части капитана внутренней службы Ф. П. Зубарева.

Благодаря полученным агентурным данным, проведенному анализу имеющейся информации и высокому уровню профилактической работы среди осужденных, заранее спланированный побег удалось предотвратить и избежать жертв личного состава батальона охраны.

Ходатайствую о досрочном присвоении капитану внутренней службы Ф. П. Зубареву очередного воинского звания "майор " и награждении его Почетным знаком "Отличник внутренних войск МВД СССР".

Начальник ИТУ № Н-38/044 подполковник внутренней службы В. Н. Мясоедов".

На самом деле, несчастный Чума никакого побега заранее не планировал. И вообще никуда бежать не собирался. Он от жилой зоны до карьера и то с трудом доходил, волоча отмороженную ногу и задыхаясь от приступов туберкулезного кашля. Прибавьте сюда истощение, цингу, другие сугубо лагерные болячки вроде язвы желудка и поймете, какой из Чумаченко беглец. А в запретную зону под пулеметную очередь рванул потому, что решил свести счеты со своей никчемной жизнью. Сначала пробовал повеситься, потом - вены себе вскрыть… Духу не хватило. А так, на "колючку" бросился - и все дела. Часовой сам все обстряпает: и прицелится, и на спусковой крючок нажмет. Солдатику домой, в краткосрочный отпуск хочется. Ради такого дела не грех и заморенного "зэка" пристрелить.

- Слыхал? Чуму на "запретке" кончили. - Чугун подошел к Таганке в то время, когда заключенные отряда готовились к построению на утренний развод.

- Как не слыхать! Вся "зона" гудит.

- А ты не дрейфь. Сделаешь все, как я сказал, может, живым останешься и по воле нагуляешься вдоволь. Главное, не перепутай ничего.

- Уж постараюсь.

- Блатных сейчас можешь не опасаться. После Чумы они еще с неделю ровно дышать будут. Тебе в самый раз. Ладно. Все сказано. Дальше сам смотри, как жить надумаешь.

- Отряд, строиться в две шеренги! - рявкнул старший прапорщик Легавко, и "зэки", матерясь и морщась от резких порывов холодного ветра, разбредались по шеренгам на плацу колонии.

Сегодня на работы выгнали всех, даже "законников". Администрация колонии предприняла более суровые меры по соблюдению режима содержания осужденных.

Начинался новый день - 31 декабря 1990 года. Впереди был все тот же карьер, все та же вечная мерзлота, все то же серое небо. Все привычно, все как всегда. А у Таганки "под ложечкой" сосало, чаще обычного бился пульс, мелко дрожали руки, а на лбу, невзирая на мороз, проступала испарина.

Тачка, доверху нагруженная черным камнем, казалось, не имела веса. Андрей, занятый своими тайными и тревожными мыслями, толкал ее по узкой тропинке в гору и не чувствовал тяжести. Перед ним и за его спиной черепашьим шагом передвигались такие же изможденные "зэки". Шли вверх упорно, молча, угрюмо. Кто-то, у самой вершины холма, споткнулся, не удержался на ногах, безжизненным мешком покатился под гору вместе с громыхающей двухколесной посудиной. Нижние бесстрастно уступили ему дорогу и продолжили свое движение.

Выкатив тачки на поверхность, заключенные друг за другом направились к грузовому фуникулеру.

Следом за Андреем шел Чугун.

- Готов? - спросил он, когда Таганка приблизился к "вертушке" фуникулера, куда должен был высыпать свою ношу.

- Готов.

- Давай, с Богом, - напутствовал Чугун, опасливо оглядываясь.

Таганка, перекрестившись, нырнул в глубокую металлическую чашу. Чугун высыпал на него сверху грунт из двух тачек.

Придавленный сверху каменной породой, Таганцев подумал, что кончина его близка. Казалось, тело расплющило, и отсюда ему уже никогда живым не выбраться. Вереница "вертушек", саморазгружающихся емкостей на цепном приводе, со скрипом поднималась еще выше, туда, где стояли в очереди самосвалы под погрузку.

Таганку тряхнуло, швырнуло, нестерпимо больно ударило о железный борт грузовика и присыпало сверху мелким колючим камнем. Но - совсем немного. Водитель КрАЗа на секунду приостановил фуникулер.

- Жив, курилка? Прикройся! - он швырнул стонущему от боли Андрею заранее приготовленный широкий брезентовый тент и небольшой лист фанеры. - Пропадешь здесь с тобой за понюшку табаку.

Водила грузовика явно поскромничал. Не табачком угостил его Чугун, договариваясь о побеге Таганцева, а щедро "подогрел" приличной суммой денег.

Пробравшись к головной части кузова, Таганка свернулся калачиком, укрылся брезентом, защитил голову фанерным листом и мысленно попрощался с жизнью.

А фуникулер заработал снова, и кузов самосвала очень скоро был загружен камнем почти доверху.

Громко залаяли конвойные овчарки. Солдаты забрались в кузов и тщательно осмотрели загруженную породу, протыкая ее длинными стальными штырями.

Вскоре КрАЗ тронулся в путь - к железнодорожной станции, до которой ходу было пятьдесят с гаком верст, что в условиях колымских ледяных пустынь немало.

Самосвалы из карьера шли длинной вереницей, надрывно урча моторами и выплевывая из выхлопных труб сизые клубы отработанной солярки. Колония осталась далеко позади.

Одна из машин съехала на обочину трассы и остановилась. Водитель вышел из кабины и жестом дал понять товарищам, что все в порядке, помощь не нужна. Когда последний из грузовиков удалился на приличное расстояние, водила вытащил из-за кабины лопату, влез в кузов и принялся разгребать промерзший грунт. Вскоре откопал Андрея. Тот еле дышал.

- Все, паря, приехали. Выметайся.

- Не могу… - простонал Таганка. Его здорово придавило камнями, и каждое движение вызывало во всем теле жуткую боль. - Умираю…

- А меня это не волнует! - выкрикнул водила. - Как с Чугуном договаривались, так и сделал. Не хватало еще, чтоб меня с тобой заодно замели! Вали отсюда!

Шофер выволок Андрея из-под завалов камня, швырнул из кузова на лед, сел в кабину и надавил на педаль газа. Самосвал тронулся. Но отъехал недалеко. Водитель вновь вышел из кабины, приблизился к лежащему на обочине "зэку".

- Смотри, - он рукой приподнял голову Андрея. - Пойдешь в ту сторону, - указал рукой на юго-запад. - Тут ходу часа три-четыре. Доберешься, будешь жить. Село там. Тетка моя, Галина, живет на отшибе, людей сторонится. Скажешь, от Митяя пришел. Ты слышишь меня или нет?! Держись, давай. И - с Новым Годом тебя.

Таганка в ответ лишь прикрыл веки, подумав, что за побег дают не год, а три.

Водила молча сел в кабину, и самосвал с ревом двинулся по дороге - догонять своих. Колонне нужно было еще дотемна прибыть на железнодорожную станцию, чтобы успеть отгрузить щебень.