Крестовичок - Оксана Якубович

— Идиотка!

— Эй, ты чего? — испугалась Маринка.

— Я идиотка! Мы балды!

— Звучит самокритичненько.

— Уцепились за смерть Людмилы, а про Светлану и забыли! — продолжала Варя, не слушая. — Ну конечно, Эдик. Я ведь сразу удивилась — почему он про бутылки выспрашивает. А потом забыла и про другое стала думать.

— Эдика ведь не было в лагере, в докторской Костя с Владом прибирались, вот и интересуется, — возразила Маринка.

— Да я не о том! Почему такая секретность? Не мог сразу обоих спросить?

— Так он же бывший ФСБ-шник. Небось, опросит по очереди и сличит показания. Никому не доверяй — наш девиз!

И потом — может, он тоже Влада подозревает?

— А ведь это идея. Он думает, что Влад дал Светлане водку и таблетки.

— Но ведь мы решили, что Влад ни при чем.

— Да, но Эдик-то этого не знает. И он решил, погоди, дай сообразить. Он решил, что Влад убил Людмилу и потом Светлану. Наверное, она видела, как он миску ставил.

Могла потом что-то заподозрить.

Маринка некоторое время молчала.

— Все ерунда.

— Почему это?

Варя даже обиделась.

— А потому. Если бы Светлана чего-то случайно увидела и заподозрила, она бы не напилась. Точно говорю! Никакой ответственности на ней не было, она тут официально вообще никто, с ней даже договор не подписан. Я знаю, она сама говорила. А она боялась и трусила. Это значит… Значит, она миску и поставила! Сто пудов!

— Зачем? У нее нет повода!

— А по просьбе. Кто-то попросил, соврал, что мол, шутка, миска холодных водорослей в постельку — такой себе розыгрыш. Она поверила, а когда труп увидела, сразу догадалась, как ее подставили.

Варя вытаращила на подругу глаза.

— Маринка! Ты знаешь, кто ты? Ты — гений! Мисс Марпл!

— Вот еще! Она была старая и незамужняя!

— Но очень проницательная! А ты как думаешь, ей деньги обещали?

— Не знаю… может, потом.

— А расплатились водкой с таблетками. Так?

Маринка неуверенно кивнула, ее смущала одна мысль.

— Знаешь, теперь я не верю, что это Влад. Он, конечно, противный, я его не люблю. Но чтобы вот так вот, по подлому… Я еще понимаю, Людмилу из ревности. Но Светлану… Сперва подставить, потом отравить. Нет, это не он.

— Да, на Влада совсем не похоже. Зато, ты знаешь… Эдик мог бы. Помнишь, он хвастался, как в рейд ходил?

— Еще бы.

Неизвестно, выдумал Эдик, или он и правда служил в отряде диверсантов. Будто бы их отправили со спецзаданием в Китай. Спецназовцы пробирались ночами, как призраки, чтоб их никто не видел. А случайных свидетелей (если кто подворачивался) убирали.

— Такому женщину убить — в радость.

— А ты его больше, чем я, не любишь, — заметила Маринка, — я-то думала, ты со мной за компанию.

— Не. Сперва и правда, я думала, ты преувеличиваешь. Эдик мне казался спокойным и мужественным. Но после той китайской истории… Он ведь даже хвалился этим! Мужская работа! Если им там китайчонок маленький встретился? Так они и его… устранили. Он убийца, и в голове не шумит!

— Бывший гэбист, они все такие.

Маринка пожала плечами.

— Так что получается — мы вычислили убийцу?

— Почему нет? Смотри — Эдик по двум спискам у нас проходит. И он не дурак — лично с миской бегать. Отправил Светлану, а сам караулил, когда мы с бухты пойдем, и заранее включил генератор.

А потом у Светланы началась ломка, и ему пришлось ее отравить. Нет, наверное, он заранее решил от сообщницы избавиться, чтоб уж точно не проболталась. Ему просто было — он ее сам в городе нанял, и знал, что ей алкоголь нельзя.

— А Костю зачем выспрашивал?

— На тот случай, если Костя или Влад заметили пузырек от таблеток. А по нему, например, можно вычислить аптеку и кто покупал. Он про пузырек сразу забыл, что надо убрать, а потом поздно было. Я вспомнила, он еще себя болваном обозвал, я слышала, но тогда не поняла — к чему.

— Ловко ты разложила. Но неубедительно.

— Это еще почему? — обиделась Варя.

— А потому. Я, между прочим, тоже изо всех сил расследую и землю рою. В переносном смысле. А в прямом — я рылась в палатке. Ну в какой-какой, в костиной же! И между прочим — есть у него китайская водка! В самой глубине ящик, а сверху веревки накиданы.! — сообщила Маринка, явно гордясь собой.

Варя ошарашено хлопала глазами. Эта новость меняла все — если водку продал-таки Костя…

— Но он же говорил, что не продавал…

— Ха! Если он преступник, зачем ему признаваться? И кстати — зачем он ящик под веревками спрятал?

— С чего ты взяла, что спрятал — просто положил на ящик парусный такелаж. — возразила Варя. И сама же себя не убедила.

— Ты права, Костя, наверное, замешан, — признала она, — но тогда как быть с Эдиком? Не могли они действовать вдвоем, по разговору понятно, что не сообщники.

Помолчав, Варя добавила.

— Получается, у нас не один, а два главных подозреваемых. Только непонятно, чем Людмила Косте могла помешать? Может, они все-таки были знакомы раньше?

Нет, мне все-таки версия Эдика нравится больше.

— Да. И что мы теперь будем делать? — спросила практичная Маринка.

Варя растерянно молчала. В детективах было просто, там в нужный момент к делу подключалась полиция и арестовывала разоблаченного негодяя. Но у них с Маринкой нет знакомых полицейских. Да и улик, если по — серьезному, нет, одни догадки и разговоры.

— Ехать в город в полицию? Там нас пошлют, — рассуждала Маринка, — хотя, у меня есть знакомый участковый, одно лето здесь инструктором работал. Может, к нему?

Варя, наконец, очнулась.

— Не пойдет, участковый — от слова участок, он только в городе работает. Я лучше придумала. Помнишь, тот юрист, что с Людмилой приезжал? Он мне телефон оставил. Если к нему обратиться?

— А он поверит? Улик-то нет.

— А простыни? Я их прибрала.

Варя кивнула в угол кухни, где под ящиком овощей лежал сверток.

— И спальник на телефон сфоткала.

Она подумала и честно призналась.

— Все равно жидко. Если бы пузырек из-под таблеток найти. Может, попробовать обыскать докторскую? Когда Эдик уберется подальше. Костя завтра туристов на шверботе повезет, его полдня не будет.

Маринка решительно замотала головой.

— И не вздумай. Наверняка Эдик уже все осмотрел, я видела — выходил сегодня из докторской. Ничего не найдешь, да еще и спалишься. Ты же сама говорила — мол, убийство — это привычка. Мне тебя жалко будет!