Первый Дон - Марио Пьюзо

Лев Римини раскрыл рот, жадно хватая воздух. Пытался сопротивляться, но его мышцы лишились притока крови и кислорода. Перед смертью он лишь успел услышать слова, которые шепнули ему на ухо: «Это тебе весточка от Святейшего Папы». И убийца исчез так же быстро, как и появился.

Чезаре Борджа следом за отцом шел по центральному проходу. За ними — его мать Ваноцца, сестра Лукреция и братья, Хуан и Хофре. Потом — остальные родственники.

Все молча прошли мимо последнего ряда, где на скамье со спинкой сидел Гаспаре Малатеста, уронив подбородок на грудь, словно спал.

Наконец несколько женщин остановились и, посмеиваясь, начали показывать на него пальцем. Жена брата Гаспаре пришла в ужас, подумав, что тот решил таким способом выразить свое презрение к Борджа, и коснулась рукой, чтобы разбудить. Но Гаспаре, вместо того чтобы вскинуть голову, повалился под скамью. Его невидящие глаза уставились в потолок. Женщина закричала.

Жажда мести превратилась у кардинала Джулиано делла Ровере в навязчивую идею. Часто он просыпался в холодном поту, дрожа всем телом, потому что Александр не покидал его и во сне. Даже по утрам, когда делла Ровере молился под мраморными статуями милосердных святых и великолепными портретами христианских мучеников, он не переставал думать о том, как уничтожить ненавистного Папу.

Поражение на выборах, конечно, сыграло свою роль, но не оно являлось побуждающей причиной столь сильного чувства. Делла Ровере истово верил, что Александр — аморальная личность.

Обаяние и харизма Папы очаровывали тех, кто находился рядом с ним, и они не пытались перечить ему, когда он назначал своих детей на высокие церковные посты.

Многие кардиналы и большинство королей, не говоря уже о жителях Рима, прощали ему все экстравагантности, наслаждаясь гигантскими процессиями, балами, банкетами, спектаклями, празднествами, на которые тратились большие деньги. А ведь они могли пойти на защиту Папской области и обеспечение продвижения армии церкви на новые территории.

Если Александр любил и умел повеселиться, то делла Ровере, не терпящий возражений, агрессивный, чувствовал себя счастливым только на охоте или войне. Он постоянно работал и совершенно не умел отдыхать. Должно быть, поэтому он и полагал себя добродетельным человеком. Он ни к кому не питал теплых чувств, даже к трем своим дочерям. И за всю свою жизнь лишь однажды по-настоящему влюблялся.

Кардинал делла Ровере всегда держался с большим достоинством, и это, наверное, нравилось бы людям, если б не фанатический блеск его глаз. Лицо его, словно высеченное из камня, смягчал разве что подбородок с ямочкой. Улыбался он редко, показывая мелкие, ровные зубы.

То было лицо, символизирующее Средние века, живой портрет Судного дня. И крепкое тело демонстрировало скорее не силу, а несгибаемость. Никто не ставил под сомнение храбрость и ум делла Ровере. А вот за грубость и оскорбительный тон его не любили, отдавая предпочтение добродушному и обходительному Александру. Однако не следовало недооценивать силы этого страшного врага.

На встречах с французским королем Карлом, королем Неаполя Ферранте, да и с другими делла Ровере постоянно обвинял Александра в симонии — покупке папского престола. Говорил, что Борджа — жулик, взяточник, бабник, обжора, жаден, всюду проталкивает родственников, короче, негодяй. К слову сказать, он сам совершал многое из того, что ставил в вину Александру, но сие нисколько не меняло его отношения к новому Папе.

Некоторые из его обвинений соответствовали действительности. Сразу после выборов Александр передал стратегически важные замки кардиналам, которые поддержали его. Асканьо Сфорца стал вице-канцлером, потому что именно он помог укрепить позиции Борджа перед последним туром голосования. Ему также достался замок, церкви и несколько феодов. Ходили слухи, что темной ночью перед началом голосования два осла, тяжело нагруженных мешками с серебром, проследовали от дворца кардинала Родриго Борджа ко дворцу кардинала Асканьо Сфорца. Голос кардинала Антонио Орсини обошелся в два города, приносящих тысячи дукатов, не остались без лакомых кусков и другие кардиналы. Джулиано делла Ровере получил пост папского легата в Авиньоне, большую крепость Остию и портовый город Сенигалью на Адриатическом побережье, замок и разные должности, в том числе каноника Флоренции.

Конечно, Александр не первым ввел практику раздачи территорий и должностей. Папы с давних пор одаривали своих сторонников. Что может быть нелогичного в вознаграждении тех, кто отдал за тебя свой голос? Скорее, Александр подтверждал свою репутацию щедрого человека, поскольку вознаградил и делла Ровере, хотя точно знал, что тот голосовал за самого себя.

И обвинение в симонии не имело под собой почвы.

Кардинал делла Ровере происходил из более богатой семьи и имел куда более обширные связи, чем Родриго Борджа.

Если бы папский престол покупался и щедрые дары могли обеспечить победу на выборах, делла Ровере без труда перещеголял бы Борджа и склонил чашу весов в свою пользу.

В общем, ненависть делла Ровере к Александру перевесила здравый смысл и политическое чутье: сам Джулиано и кардиналы-диссиденты решили обратиться к королю с просьбой собрать Великий совет.

Много лет тому назад Великий совет мог давать указания Папам и даже смещать их с престола. Включал он кардиналов, епископов и светских лидеров. Это благородное собрание в свое время использовалось для того, чтобы ограничить абсолютную власть Папы. Но тридцать лет тому назад Папа Пий II разогнал Совет, и с тех пор он больше ни разу не собирался.

Однако лицезрение того, как новый Папа возводит своего сына Чезаре в кардиналы, настолько разъярило делла Ровере, что он и его союзники попытались оживить Великий совет и использовать его для свержения Александра.

Вскоре после церемонии, на которой Чезаре стал кардиналом, делла Ровере покинул Рим и удалился в Остию, чтобы оттуда начать атаку на Александра. По завершении ее подготовки он собирался уехать во Францию и просить защиты у короля Карла.

* * *

Папа Александр VI, определившись с сыновьями, понял, что пора определять место дочери в своем грандиозном плане. Он тщательно обдумал все, что предстояло сделать. Лукреция была еще мала, тринадцать лет, но больше ждать он не мог. Следовало незамедлительно обручить ее с Джованни Сфорца, герцогом Пезаро. Будучи кардиналом, он уже обещал отдать Лукрецию в жены двум испанцам.

Но сейчас его политический статус изменился, он стал Папой и ему требовался прочный союз с Миланом. От его прежних обещаний пришлось отказываться, но Александр принял все меры, чтобы у испанцев не осталось чувства обиды.

В планах, связанных с бракосочетанием детей, Лукреция играла главную роль. И двадцатишестилетний Джованни, только что овдовевший, представлялся лучшим женихом, поскольку дядя Джованни, Мавр, был самым влиятельным человеком в Милане. Следовало сдружиться с ним до того, как он согласился бы на союз с королями Испании или Франции.